ладно, пойду за чаем.
Костюм оказался высушенным и аккуратно почищенным. Он быстро оделся, но жилетку и белый стоячий воротничок отбросил в сторону, а натянул через голову тонкий черный свитер. Снаружи все еще лил дождь. Он надел плащ и вышел.
Мюррей Финлей стоял, прислонившись к фургону, и сосал глиняную трубку. У его ног на корточках сидел Донел.
— Добрый день, — произнес Кассен, но кроме злого взгляда ничего в ответ не получил.
Моронк отвернулась от костра и протянула Кассену чай в старой эмалированной кружке.
— А мне что, ничего не будет? — спросил Мюррей.
Она пропустила вопрос мимо ушей.
— Где твой дедушка? — спросил ее Кассен.
— Рыбу пошел ловить. Я вас отведу. Чай не забудьте.
Было что-то необыкновенно притягательное в ее молодости, еще более подчеркиваемой этим вязаным беретом. Казалось, что она, несмотря на свое рваное платье, показывает язык всему миру сразу. Ощущение, что такие люди, как Мюррей, и нищенское будущее наверняка испортят девушку, неприятно пронзило Кассена.
Они уже миновали холм и приблизились к маленькому красивому озерцу, до самой воды поросшему травой. Хемиш Финлей с удилищем в руках стоял почти по пояс в воде, время от времени умело забрасывая крючок туда, где то и дело мелькали черные спины форелей, перескакивавших через песчаную отмель в воде.
Старик бросил взгляд на Кассена и рассмеялся:
— Нет, вы видели? Я давно уже заметил, что самое лучшее в жизни проходит мимо.
— Я тоже.
Финлей отдал удочку Моронк.
— Там, в корзине, три рыбины. Беги, приготовь нам завтрак.
Девочка молча повернулась и пошла обратно в лагерь. Кассен предложил старику сигарету:
— Милый ребенок.
— Хм, можно сказать и так.
— Вы живете довольно странной жизнью, но ведь вы — не цыгане?
— Нет, просто бродяги. Люди дают нам разные имена, и отнюдь не самые лестные. Мы представляем собой остатки некогда гордого клана, разгромленного в битве при Калодене. Иногда встречаемся с другими такими же бродягами, как мы. Мать Моронк, например, действительно была английской цыганкой.
— И постоянного места жительства у вас нет? — спросил Кассен.
— Нет. Никто не хочет, чтобы мы долго оставались рядом. Самое позднее завтра заявится деревенский полицейский из Уайтчепела. Три дня — больше нам не дают. Потом прогоняют. Но что будет с вами?
— Двинусь в дорогу сегодня, после завтрака.
Старик кивнул.
— Не хочу спрашивать, почему вчера на вас был воротник священника. Это ваше дело. Могу я что- нибудь сделать для вас?
— Лучше всего будет, если вы ничего не станете делать.
— Вот так, значит. — Финлей вздохнул.
Где-то вдалеке закричала Моронк.
Кассен бросился через лес и обнаружил обоих на окруженной березами поляне. Девушка лежала на спине, а Мюррей с диким выражением лица прижимал ее к земле. Он полез ей под кофточку, ища грудь, Моронк с отвращением вскрикнула. В этот момент подбежавший Кассен схватил Мюррея за волосы и дернул так, что тот завизжал от боли. Он вскочил на ноги, но Кассен сбил его с ног и оттолкнул.
— Еще раз ее тронешь, хуже будет!
Подбежал Финлей с дробовиком в руках:
— Мюррей, я тебя предупреждал!
Мюррей не обратил на него внимания и, пыша злобой, двинулся на Кассена:
— Да я раздавлю тебя, червяк!
Он ринулся вперед, явно намереваясь исполнить свое обещание. Однако Кассен отклонился чуть в сторону и слева с разворотом ударил противника по почкам так, что тот рухнул на колени, но тут же вскочил и стал махать кулаками во все стороны. Второй удар Кассен нанес снизу под ребра, а третьим рассек щеку Мюррея до крови.
— Мюррей, мой бог — Бог гнева, если того требуют обстоятельства. — Он еще раз ударил здоровяка прямо в лицо. — Если ты еще хоть раз тронешь девушку, я тебя убью. Понял?
После этих слов Мюррей получил удар в коленную чашечку и не смог больше стоять на ногах. К нему подошел старик.
— Я последний раз предупреждал тебя, свинья. — Он ткнул Мюррея стволом ружья. — Ты сегодня же покинешь мой лагерь и пойдешь своей дорогой.
С перекошенным от боли лицом Мюррей поднялся и, хромая, побрел к лагерю.
— Я смотрю, вы ничего не делаете наполовину, — сказал Финлей.
— Если уж за что взялся, то надо идти до конца, — ответил Кассен.
Моронк подняла удочку и корзину с рыбой и с удивлением взглянула на него.
— Ну я пойду, сделаю завтрак, — тихо произнесла она и побежал к лагерю.
Они слышали, как завелся мотор джипа, потом шум исчез вдалеке.
— Времени он не теряет, — заметил Кассен.
— Хоть от этого избавились, — произнес Финлей. — Ну ладно, пойдем есть.
Мюррей остановил джип перед газетным киоском в Уайтчепеле и задумался. Маленький Донел сидел рядом. Отца он боялся и ненавидел и с гораздо большим удовольствием остался бы в лагере, но выбора у него не было.
— Ты останешься здесь, — наконец приказал Мюррей. — Мне нужен табак.
Дверь магазинчика оказалась запертой. Он выругался и хотел было уже идти, как вдруг что-то остановило его. Перед входом лежала пачка утренних газет, и фотография на первой странице одной из них привлекла его внимание. Он вынул нож, разрезал веревку, которой была связана пачка, и схватил верхний экземпляр.
— Ну ты смотри! Попался, дерьмо собачье!
И побежал через улицу к дому полицейского.
Сын с удивлением взглянул на отца, потом на газету и тоже обнаружил фотографию, очень схожую с лицом ночного пришельца. Он постоял, задумчиво рассматривая снимок человека, спасшего ему жизнь, потом что было сил помчался к лагерю.
Когда Донел прибежал, Моронк собирала цинковые миски после завтрака.
— Что случилось? — крикнула она, потому что возбуждение мальчика сразу бросилось ей в глаза.
— Где священник?
— В лесу гуляет с дедушкой. Что случились?
Они услышали шум приближающегося джипа. Донел потряс газетой:
— Посмотри! Это же он!
Вне всякого сомнения, это был именно он.
Джип остановился посреди лагеря, и из машины выскочил Мюррей с дробовиком в руках, а за ним — полицейский, хотя и в форме, но не успевший побриться.
— Где этот тип? — рявкнул Мюррей, схватил мальчика за волосы и тряхнул его. — Ну, где он, ты, сосунок?
Донел вскрикнул от боли:
— В лесу.
