Рос Патс и старички, в другой – Бофранк, Фолькон и Оггле Свонк. Снятые комнаты были без окон, а вместо кроватей в них стояли деревянные лежанки, поверх которых были брошены видавшие виды тюфяки; впрочем, для моряков и рыбаков этого вполне хватало, а иные гости навещали здешние края чрезвычайно редко.
После нехитрого ужина Бофранк собрался было отойти ко сну, ибо вставать предстояло рано, ан не тут-то было. Появившийся к самому окончанию трапезы худосочный чиновник – в плешивой меховой куртке и столь же жалкой шапке – сообщил, непрерывно кланяясь, что хире бургмайстер Эблес прослышал о прибытии в город уважаемых гостей и приглашает их побеседовать, откушать и выпить немного вина.
Местный деликатес – а именно фаршированные рыбьи глаза, которые подавали у Эблеса в прошлый раз, – на вкус был омерзителен, а беседа предполагала некое выяснение отношений, однако ж отказать Бофранк не мог: как бургмайстер Эблес обладал в этой глуши практически безраздельными властными полномочиями и ссориться с ним без причины не подобало.
Вместе с Бофранком вызвался пойти юный Фолькон, который, как заметил субкомиссар, с некоторого времени будто опекал его. Было то личным желанием юноши или же исполнением чьей-то просьбы – к примеру, Гаусберты, – Бофранк не ведал. Прочие путешественники отказались от приглашения; нюклиета же, откушавшего первым и уже похрапывающего на своей лежанке, будить не стали вовсе.
– Я знаю, где живет хире Эблес, – сказал Бофранк. – Передайте ему нашу благодарность за приглашение: как только мы соберемся, тут же придем.
Чиновник, не переставая кланяться, убежал.
– Чего ждать от этой встречи? – спросил Фолькон, глядя, как субкомиссар проверяет пистолет.
– Чего угодно – хире Эблес, сколько могу судить, малопредсказуем в поступках. Не исключено, что он попросту накормит нас ужином и истерзает беседою; но можно ожидать и любой подлости, ибо, как я уже говорил, человек он дурной.
– Я вот о чем подумал, хире Бофранк: а что если Люциус-Жеаль уже побывал тут и дал некий наказ бургмайстеру? Я не утверждаю, что Эблес – союзник и последователь Люциуса, но дело могли решить простые деньги.
Мысль юноши Бофранк нашел весьма разумной, но вслух сказал:
– Полагаю, что мы все же опередили Люциуса. Идемте же, и чем раньше мы выйдем, тем раньше вернемся.
Вольдемарус Эблес нисколько не изменился со времени прошлой встречи. Он просто пылал радушием и усадил Бофранка и Фолькона поближе к огню, заметив, что гости, верно, озябли в дороге. Вино, предложенное бургмайстером, оказалось неплохим, но Бофранк не стал злоупотреблять им, а Фолькон и вовсе вежливо отказался выпить хотя бы один бокал.
Устрашающих фаршированных рыбьих глаз на столе не обнаружилось, но были поданы зажаренные целиком перепелки – со многими соусами и гарнирами.
– Что вновь заставило вас посетить наш неприветливый северный край, хире Бофранк? – осведомился бургмайстер, когда обязательные темы вроде погоды, морской торговли и слухов о чумном поветрии в столице были исчерпаны.
– Те же дела, что и в прошлый раз, – уклончиво отвечал субкомиссар. – К сожалению, мы не все успели.
– Судя по тому, что мне рассказали, у вас подобралась прелюбопытная компания! – воскликнул с улыбкою Эблес, поправляя беспрестанно сползавший на затылок парик.
Бофранк пожал плечами и улыбнулся, не зная, что сказать. Впрочем, бургмайстер, кажется, и не ждал ответа. Он велел принести еще копченой рыбы и сладостей, а также подбросить в камин дров.
– Отчего вы остановились на постоялом дворе? – спросил Эблес, когда все было исполнено. – У меня всегда готовы для гостей и кров, и постель.
– Мы решили не докучать вам, к тому же рано утром мы собирались продолжить путь.
– Стало быть, вам скоро вставать, а вы еще и не ложились! – фальшиво запричитал Эблес. – Что ж, если вы не желаете продолжить трапезу, не смею вас задерживать. Эй, Хаанс! – кликнул он.
Явился старый-престарый слуга; кажется, именно его встретил Бофранк на лестнице в прошлый раз, когда блуждал, мучимый бессонницей, по дому, покуда не набрел на бургмайстера в компании здешних развратных красоток…
– Проводи этих достойных хире, Хаанс, да хорошенько посвети, чтобы никто не споткнулся и, упаси господь, не расшибся! – наказал Эблес, прощаясь. – Извините, что не могу сопроводить вас лично – разыгралась печень, очевидно, я слишком много съел жирного.
Старик, держа в трясущейся руке канделябр о пяти свечах, повел их вниз по узкой крутой лестнице.
– Кажется, мы поднимались не здесь, – заметил Фолькон с плохо скрываемою тревогою.
– Главный вход уж заперли на ночь, – проскрипел старик, беззубо осклабившись, – а через зады вы выйдете как раз на улицу, что ведет к постоялому двору.
Они спустились еще ниже и повернули налево, в просторный коридор, по стенам которого были развешены покрытые паутиной картины.
– Сюда, хире. Прошу вас, сюда, – прошамкал старик, учтиво отступая в сторону.
– Мы в ловушке! – воскликнул Мальтус Фолькон, когда тяжелая решетка обрушилась за их спинами и закрыла проход. Бофранк подбежал и потряс прутья, но тщетно – решетку не взяло бы, наверное, и пушечное ядро, а поднять ее вдвоем было и вовсе не по силам человеческим.
Старик, прегадко захихикав, быстро засеменил прочь, попутно задувая свечи.
Субкомиссар огляделся – они были пленниками тупика, единственный выход из которого закрывался падающей решеткою, как и в логове упыря Клааке.
