Часовой лукаво подмигнул.
— Нам все известно, — сказал он. — Очень жалко этого парня. И женщина… Правда, что это она его подбила на такое дело?
— Я не знаю, кто кого подбил.
Комнату, в которой раньше работал Боб, заняли следователи. Они иногда выходили из нее то по одному, то вместе, наведывались в шатер, заглядывали в другие комнаты, в том числе и в мою, что-то записывали и фотографировали. Затем вызвали на допрос Маргарэт Чикони.
Я очень за нее волновался и ждал ее у выхода из дома. К моему удивлению, ее отпустили очень скоро, минут через десять.
— Любезные мальчики, — сказала она, закуривая сигарету.
— Что они спрашивали?
— Так, всякую всячину. Говорят, девушке из приличного семейства не стоит ввязываться в такие дела. Я подробно рассказала, как я отцепила на аккумуляторе тележки красный и зеленый провода и вместо них прицепила красный и зеленый провода от машинки «Феано». «А где вы укрепили термистор?» — спросил один из них. «Я не знаю, что это такое», - ответила я. За меня ответил другой: «Он его вставил в гнездо вместо сигнальной лампочки». Потом показал мне маленькую электрическую лампочку и зеленый колпачок, которые раньше я видела на панели прибора. Они нашли их в письменном столе Боба.
— И все? — спросил я.
— Все.
— Что же будет дальше?
— Наверное, скоро нас увезут…
— Послушайте, Мэг, как это вам обоим пришло в голову такое сделать? — спросил я.
Она усмехнулась и медленно пошла по песку. Когда мы вышли из тени, отбрасываемой зданием, она воскликнула:
— Смотрите, над скалой вертолет!
Действительно, прямо над скалой повис вертолет. Донесся гул моторов.
— Что-то исследуют.
Она кивнула головой и засмеялась:
— Боб сделал так, что им ничто не поможет. Разве что найдут добровольца залезть под скалу.
— Это вы его надоумили?
Она с удивлением посмотрела на меня. Мэг действительно была очень хороша. Я даже смутился, до того она показалась мне красивой. Продолговатое, тронутое загаром лицо, большие голубые глаза, пышные черные волосы…
— Как я — могла его надоумить, если я ничего в атомных делах, а тем более в математике, не понимаю?
— Так как же все случилось?
— Право, не знаю. Кажется, началось с медицины. У Боба расстройство внутренней регуляции, а отсюда гормональная недостаточность. Во время сеансов ультрафиолетового облучения мы болтали об этом и о причинах, которые вызывают расстройства подобного рода. Я придерживаюсь теории, что расстройства регуляции секреторной системы происходят по более глубоким причинам, чем принято считать. Вы ведь знаете, что с каждым годом число шизофреников, эпилептиков и алкоголиков растет. Это в результате того, что нервная система человека не может приспособиться к тому, что происходит в мире. А потом мы болтали о времени, в которое мы живем, и, наконец, заговорили о водородной бомбе. Вы понимаете?
Я кивнул головой. Вертолет над скалой медленно делал круги, затем начал спускаться.
— А вдруг они все-таки подорвут ее? — прошептал я.
— Вряд ли. Так вот, когда мы заговорили о водородной бомбе, я сказала, что меня возмущают ученые. Неужели наука, такая могущественная и такая всесильная, ничего не в состоянии сделать, чтобы остановить стремление людей к самоубийству? Разве нет таких научных средств, которые бы сделали войны просто невозможными? Люди научились покорять реки и моря, управлять космическими кораблями, обуздали атомную энергию. Разве нельзя разработать что-то такое, что бы автоматически убивало самые зародыши войны?
Боб сказал, что это очень интересная идея и что ее следует рассмотреть с математической точки зрения. Я же рассказала о прочитанной повести в воскресном приложении. Там описывался ученый, который изобрел аппарат, способный разнести всю землю на мелкие кусочки, если где-нибудь на земном шаре взорвется хоть одна бомба. Понимаете, если кто-нибудь подорвет атомную бомбу, аппарат автоматически запускает цепную реакцию, от которой гибнет вся земля. Ученый заявил это на весь мир, и люди вынуждены были прийти к соглашению никогда не воевать. Разве нельзя сделать такой аппарат? Он очень нужен.
— Ну, а что сказал Боб? Можно создать такой прибор?
— Он про такой аппарат ничего не сказал. Через день или два, когда мы вернулись к этой теме, он спросил меня, как я отношусь к скале, под которой лежит новая водородная бомба. Я ответила, что для меня скала — символ смерти и что я не верю, что люди когда-нибудь поумнеют. Я смотреть не могу на эту скалу. Мне страшно, она мне по ночам снится…
— Между прочим, и мне тоже…
— Тогда Боб сказал, что водородная бомба под скалой никогда не взорвется… Вначале я не поверила, но он так серьезно об этом говорил… И я согласилась поставить его вычислительную машинку на тележку. Я думала, что все будет так, как он говорил.
— Теперь вам скала не кажется символом смерти?
Маргарэт улыбнулась и отрицательно покачала головой.
— Я очень люблю Боба, — вдруг сказала она.
Мы медленно брели по мягкому теплому песку, и я старался понять, что же произошло в душе этой красивой девушки. Если бы в самом начале мне кто-нибудь сказал, что Маргарэт полюбит парня с физиономией Боба, я бы ни за что не поверил. А теперь это показалось мне само собой разумеющимся. Я нисколько не удивился, когда она прямо и открыто сказала, что любит его. Я даже ждал этого.
Как бы угадав мою мысль, Мэг сказала:
— Женщины всегда… любят героев. Так было во все времена. Невозможно оставаться равнодушной к человеку, который силой своего разума укротил чудовище, способное убить сразу миллионы людей. Это как в древних сказках. Там побеждали злых титанов, огненных драконов, страшных чудовищ. Боб победил водородную бомбу. Если бы каждый ученый сделал что-нибудь такое… тогда жизнь на земле была бы вечной…
— Она будет вечной, — почему-то с уверенностью сказал я.
— Только бы ничего не случилось с Бобом, — прошептала Мэг.
— С ним ничего не случится. Вы слышали, что сказал полковник Джейкс?
— Нас скоро отсюда увезут…
Я подумал и сказал:
— Важно, чтобы о том, что сделал Боб, узнало как можно больше людей!
Мэг остановилась и лукаво посмотрела мне в глаза.
— Вильям, вы много пьете и совсем не интересуетесь тем, что происходит в мире.
Действительно, я даже забыл, когда слушал радио в последний раз.
— А что происходит в мире?
— Вся страна взбудоражена. Все газеты полны сообщений о поступке Боба. Крупнейшие ученые одобряют его действия. Создана «Научная лига солидарности с Вигнером». Вчера по радио один крупный физик выступил с идеей создания комитета по разработке активных научных методов борьбы с атомной опасностью. Он прямо так и заявил: «Пример молодого математика Боба Вигнера показывает, как много мы можем сделать. Наступила пора активно действовать. Ученые должны быть впереди…» Может быть, они действительно смогут придумать такой аппарат, о котором говорилось в рассказе?
Я взял руку Мэг и крепко пожал.
— Если все ученые заговорят таким языком, никакого специального аппарата не понадобится…
