который находится во Флоренціи, иочти съ Евгеніемъ, который находится въ Милане.
Когда Бернадоттъ, – после того какъ Евгеній отказался совершшъ вероотступничество, – избирается, благодаря, по. меньшей мере, дружественному нейтралитету Бонапарта, наследственнымъ владетельнымъ княземъ Швеціи, – политика Императора въ этотъ моментъ кажется некоторымъ непонятной и темной. Они не считаются съ темъ, что происходитъ въ его сердце. «Его манитъ честь видеть женщину, которой онъ интересуется, королевой, a своего крестника – королевскимъ принцемъ. Онъ самъ тщательнейшимъ образомъ разрабатываетъ все подробности представленія Дезире, когда она является проститься уже какъ шведская принцесса, и – милость, не имеющая прецендентовъ, – приглашаетъ ее на семейный обедъ; онъ жалуетъ Бернадотту милліонъ франковъ, откупаетъ у него все именія, которыми самъ-же, сверхъ меры, наделилъ его; ведетъ съ нимъ переговоры отаосительно возвращенія Понтекорво; жалуетъ титулъ и даритъ деньги брату Бернадотта.
Онъ имеетъ, несомненно, право писать Евгеній: «Вы давно уже могли убедиться въ моемъ расположеніи къ вашей семье».
Черезъ четыре месяца Бернадоттъ вступаетъ въ соглашеніе съ Россіей противъ Наполеона., меньше чемъ черезъ годъ появляются все признаки близкаго разрыва между Франціей и Швеціей. Дезире лшпь съ большимъ трудомъ согласилась ехать ненадолго въ Стокгольмъ: «Я думала, – говорила она, – что Швеція – нечто въ роде Понтекорво – страна, названіе которой войдетъ въ нашъ титулъ». Теперь она спешитъ вернуться въ свой отель въ улице д'Анжу.
Тогда Наполеонъ съ безконечными предосторожностями предлагаетъ своему министру иностранныхъ делъ сообщить какъ можно осторожнее шведскому послу, что онъ находитъ прискорбнымъ, что принцесса пріехала во Францію, не получивъ на то разрешенія, что это не соответствуетъ обычаю, что онъ выражаетъ сожаленіе по поводу того, что она оставляетъ мужа въ такой важный моментъ. Но Дезире не обращаетъ на все этоникакого вниманія и устраивается все-таки въ Париже на жительство. Въ ноябре, когда готова вспыхнуть война, Императоръ пишетъ снова; онъ посылаетъ Камбасереса сказать испанской королеве (Жюли Кляри), что онъ желаетъ, чтобы принцесса покинула Парижъ и вернулась въ Швецію, что ей неудобно находиться здесь въ такое время.
И все-таки Дезире остается. Она продолжаетъ заказывать платья y Леруа, принимать своихъ друзей, держать открытымъ салонъ. Она отправляется на воды съ сестрой, возвращается въ Отэйль, пріезжаетъ въ Парижъ, какъ если бы ничего не произошло. Она находитъ даже въ высшей степени страннымъ, что французы, которыхъ она принимаетъ, позволяютъ себе порицать бывшаго маршала Имперіи, ставшаго генералиссимусомъ соединенныхъ армій Северной Германіи. Правда, если верить хорошо осведомленнымъ людямъ, она, передавая Бернадотту заклинанія Наполеона, не разъ служитъ, въ то же время, посредницей между мужемъ, Фуше и Талейраномъ.
Если бы было доказано, что Дезире пользовалась расположеніемъ Императора, чтобы сознательно служить посредницей въ интриге заговорщиковъ, давно уже находивпшхся между собою въ сношеніяхъ, то что пришлось бы думать о ней? Предпочтительнее будетъ думать, что она осталась въ Париже только изъ страстной привязанности къ Парижу, чтобы не разставаться съ сестрою, съ племянницами, со светомъ, сь своими привычками.
Она была тамъ въ 1814 г., получила, подобно другимъ, свою долю визитовъ Императора Александра; она была тамъ въ 1815 г., въ теченіе Ста Дней, и 17 іюня, накануне Ватерлоо, заказала y Леруа амазонку и пеньюаръ съ валансьенскими кружевами.
На этотъ разъ забыла Евгенія…[8]
III. Жозефина де Богарне
Въ конце вандеміера IV г., (октябрь 1795 г.; случай свелъ виконтессу де Богарне съ Бонапартомъ. Последній внезално выдвинулся изъ мрака неизвесгаости; имя его, неизвестное еще вчера, – имя, которое Барасъ даже плохо знаетъ, которое онъ пишетъ
Штабъ-генералъ Внутренней Арміи, въ близкомъ будущемъ – главнокомандующій, онъ отдаетъ приказъ о разоруженіи парижанъ; на штабъ-квартиру является мальчикъ и проситъ разрешенія оставить ему шлагу отца.
Бонапартъ принимаетъ ребенка, заинтересовывается имъ, исполняетъ его просьбу. Чтобы поблагодарить его, является съ визитомъ мать нальчика – дама, очень важная дама, бывшая виконтесса, вдова председателя Конституанты, придворнаго, главнокомандующаго Рейнской Арміи. Для Бонапарта очень много значитъ титулъ, знатность, воспитаніе, непринужденный и благородный тонъ, которымъ она его благодаритъ. Пріехавши только что изъ революціонной арміи двадцати шестилетній провинціалъ, которому ни одна женщина, – действительно женщина, – не выказывала вниманія, въ первый разъ оказывается лицомъ къ лицу съ однимъ изъ обольстительныхъ, изящныхъ и чудныхъ существъ, которыхь онъ виделъ лишь издалека или изъ партера; и при этомъ онъ находится въ такомъ положеніи, которое возбуждаетъ въ немъ гордость, – въ положеніи покровителя и эта роль, въ которой онъ выступаетъ въ первый разъ, чрезвычайно по-душе ему.
Она въ это время находится въ самомъ критическомъ положеніи и видитъ, съ кемъ имеетъ дело. Креолка съ Мартиники, выданная замужъ шестнадцати летъ за виконта Богарне заботами очень опытной въ этихъ делахъ тетки, живущей открыто съ маркизомъ де Богарне, отцомъ виконта, – Жозефина Таше де ля Пажери пріехала въ Парижъ въ 1779 г. и съ самаго же начала жизнь ея сложилась очень бурно; мужъ ее обманулъ, покинулъ, разошелся съ ней, хотя она ни въ чемъ не была виновата передъ нимъ; никакихъ светскихъ развлеченій, – потому что, живя у тетки, положеніе которой было двусмысленно, она не имела доступа ни ко двору, где не была даже представлена, ни въ общество. Оставшись безъ мужа, она пріобрела больше свободы – и, говорятъ, широко пользовалась ею. Потомъ путешествіе, продолжительное пребываніе на Мартинике; затемъ, съ наступленіемъ Революція, – примиреніе съ виконтомъ, депутатомъ Генеральныхъ Штатовъ, председателемъ Конституанты, генераломъ-главнокомандуюпщмъ Рейнской арміи; и тогда – неболыной промежутокъ времени, когда она счастлива, имеетъ салонъ, – единственный въ ея жизни промежутокъ, когда она видитъ светъ въ истинномъ смысле этого слова. Потомъ – терроръ: Богарне арестованъ, гильотинированъ, она тоже заключена въ тюрьму и спасается только чудомъ.
Что делаетъ она, выйдя после 9 термидора изъ кармелитской тюрьмы, имея уже более тридцати летъ отъ роду, съ двумя детьми на рукахъ, разоренная до тла? Пользуясь связями съ некоторыми женщинами, – связями, завязанными главнымъ образомъ въ тюрьме. потому что другихъ у нея нетъ, – она бросается въ светъ. Деньги, получаемыя съ острововъ, займы, заключаемые направо и налево, долги, делаемые везде и всюду, позволяютъ ей вести жизнь на довольно широкую ногу. Она оставляетъ свою квартиру на Университетской улице, снимаетъ у Луизы-Жюли Карро, жены Тальма, за 4000 ливровъ въ годъ серебромъ или 10.000 ассигнаціями, маленькій отель въ улице Шантерейнъ, № 6, и селится въ немъ 10 вандеміера III года (октябрь 1794 г.).
Но прошелъ годъ, долги ростутъ и – ни откуда ничего! Съ поразительной беззаботностью креолки, она не умеетъ или не желаетъ считать, надеется на то, что ее спасетъ какое-нибудь чудо, – чудо, подобное тому, которое встретила ея тетка Реноденъ, въ лице маркиза де Богарне. Посещая места, где веселятся, вращаясь
