спокойная гладь души, над которой ярко засияет послештормовое солнце…
— Это и есть та самая Лиана? – раздался хриплый голос над ее ухом.
Ампира по-хозяйски расположилась за столом, закинула ногу на ногу. Митька суетливо схватился за графин с водкой.
— Дима, – в голосе Ампиры скользило неприкрытое раздражение. – Ты же знаешь, что я пью только виски…
Лиану резануло это брошенное – Дима. Сколько она помнила себя с самого начала знакомства с Митькой, – никто никогда не называл его Димой. Митей, Митькой, Митяичем, даже Митричем, но только не Димой. Как все поэты он был очень чувствителен, и ему почему-то страшно не нравилось это звукосочетание по отношению к его собственной персоне. Лиана внимательно вгляделась в сидящую напротив девушку. Из-под искусно нарисованной белой маски выглядывали странно знакомые черты. Почему-то неожиданно вспомнился зеленый портрет девушки с огромными, серьезно смотрящими глазами, без улыбки, с длинными прямыми волосами, чуть угадывался бледный, едва намеченный рот, что придавало лицу выражение безграничной тоски. А вокруг лица была трава. Трава и только что распустившиеся листья. Это было так давно…
— Я сейчас! – перебил ее воспоминания не успевший опуститься на стул Митька, который моментально подскочил и через пару секунд затерялся у барной стойки.
— Значит, ты и есть Лиана? – Ампира вставила тонкую коричневую сигаретку в длинный черный мундштук, изображающий змею, и закурила. – Дима много о тебе рассказывал, честно говоря, не понимаю, чем тут можно было с такой силой восторгаться.
Лиана оторопела от этой наглой бесцеремонности. Такой тип людей вызывал в ней всегда только одно желание – никогда с ними не общаться и держаться от них по возможности как можно дальше.
— К сожалению, я не могу похвастаться теми же сведениями о тебе, Митька почему-то со мной этим не делился, – в тон Ампире ответила она.
Ампира подняла искусно подведенные брови: а девочка-то, оказывается, с зубками!
— Ты всегда так бесцеремонна по отношению к новым знакомым? – поинтересовалась Лиана.
— Я новых знакомств не ищу, мне достаточно и старых. Набивающиеся в друзья бывшие любовницы моих новых поклонников – это так скучно…
— Нынешние любовницы старых друзей, – Лиана отчетливо выделила голосом слово «друзья». – Не менее скучны, поверь мне.
Лицо Ампиры вспыхнуло, это стало заметно даже под сценическим гримом.
У стола возник Митька с бокалом виски. Протянул бокал Ампире и бросил тревожно-умоляющий взгляд на Лиану.
— Вы уже познакомились?
Лиане тут же стало его бесконечно жаль.
— Да, – кивнула Ампира. – Классные у тебя друзья.
Не в силах больше выносить его умоляющего взгляда, Лиана кивнула тоже:
— Очень приятно.
— Я думаю, по этому поводу стоит выпить! – расслабился Митька и потянулся за водкой. – Давайте за знакомство!
Стекло звякнуло, и Лиане неожиданно показалось, что из бокала Ампиры к ней в рюмку скользнула янтарная змея.
— Лианка – замечательный человек! – Митька уже слегка подпил и, как обычно в таком состоянии, стал слишком разговорчивым. «Понесло на болтологию», – как он точно определил эту свою стадию. – Она пишет замечательные рассказы, которые чем-то напоминают мне твои песни. В них тоже есть что-то настоящее… Хотя, я уже говорил, что прозу не люблю и практически не воспринимаю…
— Ты и музыку практически не слушаешь, – хмыкнула Ампира. – Поэт, он и в Африке только поэт.
Вместо того, чтобы обидеться, Митька рассмеялся.
— Специфика обязывает. Хотя для тебя я бы пару песен написал. Песни – те же стихи, только в профиль.
— Ага, и яйца у них не растут, – Ампира залпом допила виски и поднялась. – Ладно, хорошие мои, мне пора в гримерку, через пять минут начинаем. Приятно было познакомиться, – в Лиану полетел хорошо отточенный взгляд-стрела.
— Аналогично, – отбила удар Лиана.
— Дима, я тебя после концерта жду, – Ампира повернула к Митьке, и Лиана для нее тут же перестала существовать.
Митька подскочил с места, словно подброшенный, и коснулся губами снисходительно подставленной щеки.
Ампира пошла к сцене, слегка покачивая бедрами, всей своей спиной зная и убеждая всех на нее смотрящих, что не смотрящих на нее – вокруг быть не может.
Лиана почувствовала, как с ее уходом от их стола отхлынула какая-то бешеная, злобная энергия, стало даже физически легче дышать.
— Ну, как она тебе? – осведомился Митька, сразу слегка расслабившись.
— Мить, она же чудовище!!! Ты с ума сошел? Зачем тебе эта пафосная кукла? Она же нас за людей не считает!!! – прорвало Лиану: лучше сразу сказать всю правду, чем потом близкий и даже чем-то родной человек, будет всю жизнь маяться и дерьмо большой ложкой хлебать.
— Ну вот, и ты туда же, – поморщился Митька. – Она не такая совсем! Это у нее что-то вроде защиты, инстинкт самосохранения… Покрутись-ка во всей этой тусовке, еще не так защищаться станешь!
— Если это – защита, то я китайский летчик! Она же кидается на всех, без разбора, как цепная собака! Ей же просто-напросто наплевать на людей с высокой колокольни! Будь ты хоть семи пядей во лбу, ей до этого нет никакого дела! Она сама себе и царь, и Бог, и самостоятельная империя! Ампира, надо же!
— Лианка, ты не права, – совсем сник Митька. – Я видел ее другой… Она – очень нежный и ранимый человек… Это только маска… Ты же слышала ее песни…
В ту же секунду, словно в подтверждение его слов, погас свет. На сцене не было светового мельтешения, не было хаоса звуков, как в первом отделении, на сцене стояла плачущая женщина в черном, и ей не было дело до всего, что ее окружает: от нее улетела утренняя птица, вдребезги разбился ее корабль, в ее ладонях замерзла бабочка, которую она так старательно пыталась отогреть; погасла ее звезда, которая вела ее за собой много лет; от нее ушел любимый человек, расколов весь существующий мир на две половины – до и после, но во всей это боли и невозможности существования она не спрашивала, за что, и никого не обвиняла, она лишь пыталась понять, что она сделала не так, что именно не так внутри нее, внутри этого маленького ребенка, заходящегося в судорожном плаче.
Внутри Лианы снова все перевернулось: не могла эта раскрашенная стерва, которая пять минут назад сидела напротив нее и говорила гадости, написать такие песни, не могла все это пережить и прочувствовать, не могла рассказать об этом так…
— Сколько будет длиться второе отделение? – наклонилась Лиана к Митьке.
— Полчаса.
Лиана огляделась по сторонам: огромные викинги, одетые в кожаные штаны и проклепанные косухи, с дублеными от ветра и дорог лицами, циничные герои ночных трасс, с кулаками, способными свалить медведя, как завороженные внимали голосу, несущемуся со сцены. И в глазах их стояли слезы…
За пять минут до финала Лиана поднялась.
— Мить, ты не обижайся, но я пойду. Очень не хочется портить этого впечатления, хорошо? Ты не обижайся…
— Я тебя понимаю, – кивнул Митька. – Но ведь я действительно прав, если бы ты узнала ее получше…
— В другой раз, – устало улыбнулась Лиана. – На сегодня у меня уже нет сил.
Лиана шла к выходу из клуба и понимала, что стоит на ногах исключительно благодаря выпитой
