– Это стержень, красная нить, проходящая через всю его жизнь – через прошлое, через настоящее, через основы личности, через воспитание. Я пытаюсь объяснить вам… в привычную схему то, что происходило с Жуковским, не укладывается. Вы должны понять это, поверить мне.
– Там, в «барабанщике»-то, мальчонка со шпионом сражался, – хмыкнул Гущин. – Еще фильм был… Помню… Шпион – надо же, а детям интересно было. Но то дети, а он здоровый мужик был, женатый, дочь вон имел.
– Вы делали записи бесед с Жуковским? – спросил Ануфриев.
– Делал, конечно, а также записи совместных сеансов.
– Мы должны будем все это изъять.
– Но… Хорошо, хотя там есть и… – Деметриос пожал плечами. – Дело в том, что я поначалу неверно представлял себе причину… первопричину его душевного кризиса, его срывов. Мне казалось, что передо мной нарицательный герой целого поколения. И эти проблемы не только его, но всех тех, кому сейчас сорок. Но потом… позже я несколько откорректировал свой вывод.
– Откорректировали? И что же, по-вашему, было первопричиной?
– Его отношения с братом. С Алексеем… Николаевичем.
Ануфриев поднял брови.
– И что это были за отношения?
– Владимир Жуковский ненавидел своего брата.
– Ненавидел?
– Да, ненавидел, завидовал ему. Причем до такой степени, что готов был… убить.
– Он сам вам в этом признался?
– Нет. Не сам. Хотя я косвенно… нет, мне сказала об этом его жена Оксана.
Ануфриев глянул на Гущина. Тот кивнул, буркнув: «К ней уже поехали».
– И все же, отчего вы так взволновались, услышав про орудие убийства – про «браунинг»? – спросил Ануфриев.
– Да я же объясняю, это очень важный объект был для моего пациента, некий фетиш детства – там, в повести, ведь тоже «браунинг». Ой, я сейчас вспомню, как Жуковский мне его описывал… «Браунинг» с выщербленной рукояткой. И с патронами». Он говорил, что патронов там, в книге, всегда было шесть, седьмого не хватало.
Ануфриев и Гущин снова переглянулись. Ануфриев встал.
– Когда вы в последний раз виделись с Жуковским?
– Вчера, он явился к пяти на очередной наш совместный сеанс.
– И там с ним эти ваши все прежние были пациенты? – спросил Гущин. – Как обычно?
– Все те же, когда меня в тот раз допрашивали в прокуратуре, я уже о них рассказывал следователю.
– Ермаков, этот Гай-Купцов и он, значит, покойный… И что было на сеансе?
– Беседовали как обычно.
– И как вел себя Жуковский?
– Был взвинчен, раздражен. У него имелась на то причина – он поссорился с женой и с братом. Они были приглашены к Алексею Николаевичу на день рождения, и там что-то произошло, какой-то скандал. Я знаю это опять же со слов его жены Оксаны. У меня сложилось впечатление, что Жуковский ревновал свою жену к Алексею Николаевичу.
– А другие участники сеанса как себя вели?
– Как обычно. Гай… то есть Купцов – я думал, он не явится, ну после того, что случилось с его женой. Нет, пришел. И Ермаков был.
– А почему вы их собрали вместе? Сеанс у психолога – это ведь что-то чисто индивидуальное, – заметил Ануфриев.
– Я так не считаю. Общение… Это очень важно. Мы все страдаем дефицитом общения, откровенности.
– Ну, вот вы их собрали вместе. По какому-то признаку шел отбор, да? Что-то общее было у них у всех?
– Они все очень разные. И проблемы у них разные. Общее только одно – причины того, что их внутренний мир дал трещину, кроются в их детстве.
– Вы должны предоставить нам о них исчерпывающую информацию.
– Но я не вправе. Я врач-психотерапевт, а они мои пациенты.
– Один из ваших пациентов на том свете. Вы разве не понимаете, ЧТО это за дело? Чей он родственник? Все на контроле на самом верху, – жестко оборвал его Ануфриев. – И у нас есть все основания полагать, что это дело, учитывая все другие сопутствующие обстоятельства, гораздо серьезнее, чем просто убийство.
Деметриос понял, что, споря и возражая, он лишь все испортит и усугубит.
– Хорошо, я дам всю интересующую вас информацию.
Ануфриев усмехнулся: а я и не сомневался. И пригласил в кабинет оперативника с цифровой видеокамерой – его ведомство только протоколу, бумаге такие допросы не доверяло.
Глава 36
Через сервер
О том, кто убит и ГДЕ, У КОГО это дело стоит на контроле, можно было догадаться по тому, как в одночасье изменилась обстановка в главке. Катя видела немало всплесков профессиональной активности, но такого! В коридорах управления розыска мелькали незнакомые все лица – в основном из МВД, коллеги из МУРа, немало было и крепких неразговорчивых товарищей из ФСБ. Во внутренний двор главка въехал черный микроавтобус, откуда вылезли вооруженные молодцы в черных штурмовых комбинезонах, в бронежилетах. Катя потом увидела их в буфете, они пили крепкий кофе с лимоном и тихо переговаривались, явно ожидая то ли каких-то известий, то ли приказа.
Штаб с Лубянки заседал особняком в одном из кабинетов высшего руководства. Связующим звеном был Ануфриев, который сразу после возвращения с Воробьевых гор как-то померк.
– Этот Жуковский-младший обычный клерк, – рассуждал вслух полковник Гущин. – Братец его, конечно, о-го-го… Может, когда-нибудь, кто знает, и первым лицом в государстве станет. А наш потерпевший с таким завидным многообещающим родственником конфликтовал, больше того – ненавидел, жену свою к нему ревновал. До того у них дело дошло, что потерпевший к психологу побежал – выходит, боялся за себя, поручиться не мог за свое поведение. Предположить, что это на почве родственного конфликта у них там на Воробьевых все произошло… Только ведь убит-то младший, старший жив, слава богу. Если они там двое отношения выяснять начали, то… это какая же версия у нас будет?
Катя вспомнила Владимира Жуковского и его жену Оксану на свадебном банкете. И как потом приехал его брат Алексей. И как все сразу всколыхнулось за столом, взволновалось, засуетилось. Важная государственная персона. Предположить, что такая персона, пусть даже и в результате конфликта и потасовки, засовывает своему младшему брату дуло пистолета в рот… Выстрел!
– Абсурд, – Гущин стукнул кулаком по столу. – Хотя, если рассудить – И ОНИ ТОЖЕ ЛЮДИ… МУЖИКИ… Но в общем-то, абсурд, конечно. Тогда какие же версии остаются? Что нам известно, исходя из всей этой карусели кровавой?
Вошел Ануфриев. По его лицу было видно: у него важные новости. Но перебивать Гущина он не стал. Присел на диван в углу кабинета.
– Лукьянова – все началось с нее. – Гущин взял листок бумаги, ручку. – Она снимает у Геннадия Карпова на лето его квартиру на Кудринской. И где-то в середине июня знакомится с Ираидой Жураковой на курорте. Входит к ней в доверие, одалживает денег, в общем, быстро становится хорошей подругой. И несколько раз бывает у Жураковой на работе в офисе Деметриоса.
– Она ей кое в чем помогала даже, – сказала Катя. – Журакова об этом говорила – ей однажды к врачу надо было к зубному, так Лукьянова ее подменила, а потом помогла быстро привести в порядок файлы в компьютере, картотеку.
– Это данные о всех пациентах, а также записи сеансов, – заметил Ануфриев.
– Лукьянову убивают будто бы с целью грабежа. Среди похищенного в основном источники информации
