— Ты дала Нак Мак Фиглам молоко!
— Хорошо, ты сказал, что они эльфы!
— Не эльфы, пиксти. Они конечно не пьют молока!
— Они из того же места, что и Дженни? — требовательно спросила Тиффани.
— Нет. Они мятежники, — ответил жаб.
— Мятежники? Против кого?
— Всего. Чего-нибудь, — уточнил жаб. — Теперь подбери меня.
— Почему?
— Потому что вон стоит женщина, которая таращит на нас глаза. Будет лучше всего, если ты посадишь меня в карман передника.
Тиффани подхватила жабу и улыбнулась женщине:
— Я собираю коллекцию сушеных жаб, — сказала она.
— Это хорошо, дорогая, — сказала женщина и поспешила уйти.
— Не смешно, — сказал жаб из ее передника.
— Люди по-другому не понимают, — ответила Тиффани.
Она села под деревом и вытащила его из кармана.
— Фиглы попытались украсть несколько наших яиц и одну из наших овец, — сказала она, — но я вернула их.
— Ты вернула что-то от Нак Мак Фиглов? — спросил жаб. — Они что, заболели?
— Нет. Они были немного… хорошо, очень милые. Они даже сделали за меня работу по хозяйству.
— Фиглы делали работу по хозяйству! — воскликнул жаб. — Они никогда не делают хозяйственной работы! Они вообще бесполезные!
— А потом был Всадник без головы! — сказала Тиффани. — У него совсем не было головы!
— Хорошо, это главная рабочая квалификация, — сказал жаб.
— Что происходит, жаба? — спросила Тиффани. — Фиглы — это те, кто вторгается?
Жаб попытался уйти от ответа:
— Мисс Тик на самом деле не хочет, чтобы ты общалась с ними, — сказал он. — Она скоро вернется с помощью…
— Она успеет вовремя? — поинтересовалась Тиффани.
— Я не знаю. Вероятно. Но ты не должна…
— Я хочу знать, что происходит!
— Она пошла, чтобы позвать несколько других ведьм, — сказал жаб. — Мм… она не думает, что ты должна…
— Ты должен сказать мне все, что знаешь, жаба, — сказала Тиффани. — Мисс Тик нет. Есть я.
— Другой мир сталкивается с нашим, — ответил жаб. — Здесь. Довольна теперь? Это то, что думает мисс Tик. Но это происходит быстрее, чем она ожидала. Все монстры возвращаются.
— Почему?
— Нет никого, чтобы остановить их.
На мгновение наступило молчание.
— Есть я, — сказала Тиффани.
Глава 4. Вольный Народец
По дороге на ферму ничего не случилось. Небо оставалось синим. Ни одна из овец в загонах, казалось, никогда не возвращалась домой с ускорением.
Облако горячей пустоты лежало на всем. Крысошлеп сидел на полпути к задней двери, прижимая что-то лапой. Как только он увидел Тиффани, он подхватил это и помчался за угол дома на приличной скорости, вращая лапами, как ошпаренный. Тиффани слишком хорошо кидалась комьями земли.
Но, по крайней мере, в его пасти не было ничего сине-рыжего.
— Посмотри на него, — сказала она. — Большое трусливое ничтожество! Мне действительно жаль, что я не могу ему запретить ловить птенцов, как это ни грустно!
— У тебя нет шляпы, которую ты могла бы носить, а? — спросил жаб из ее передника. — Мне не нравится ничего не видеть.
Они вошли в маслодельню, которую Тиффани обычно имела в своем распоряжении в течение большей части дня.
В кустах рядом с дверью тихонько шептались. Это выглядело примерно так:
— Че мелкая карга сказашь?
— Она сказала, что хочет, чтоб энта кота кончашь жрать мелких птахов.
— Только-то? Кривенс! Без проблем!
Тиффани посадила жаба на стол настолько осторожно, насколько было возможно.
— Что ты ешь? — спросила она, — из вежливости надо было предложить гостю еду.
— Я привык к слизнякам, червям и комарам, — сказал жаб. — Это проблематично. Не расстраивайся, если у тебя их нет. Я догадываюсь, что ты не ждала в гости жабу.
— Как насчет молока?
— Ты очень любезна.
Тиффани принесла немного и налила в блюдце. Она наблюдала, пока жаб пил.
— Ты действительно был прекрасным принцем? — спросила она.
— Да, наверное, возможно, — ответил жаб, лакая молоко.
— Итак, за что мисс Тик превратила тебя?
— Она? Ха, она не могла сделать этого, — усмехнулся жаб. — Это серьезное волшебство, превратить кого-нибудь в жабу и оставить ему человеческое сознание. Нет, это была фея- крестная. Никогда не злите женщину со звездой на палочке, юная леди. Они бывают злопамятны.
— Почему она сделала это?
Жаб выглядел смущенным:
— Я не знаю, — сказал он. — Это все немного… туманно. Я только знаю, что был человеком. По крайней мере я думаю, что я знаю. Это дает мне волю к жизни. Иногда я просыпаюсь ночью и думаю, а был ли я когда-либо действительно человеком? Или я был только жабой, которая действовала ей на нервы, и она однажды заставила меня думать, что я был человеком? Вот ведь пытка, правда? И я не смогу превратиться обратно? — жаб посмотрел на нее взволнованными желтыми глазами. — В конце концов, в обличье жабы нельзя сильно испачкаться, да? Это должно быть намного проще, чем превращать сто шестьдесят фунтов человека в восемь унций жабы, да? Однако куда девается остальная масса, спрашиваю я себя? Это только видимость, знаешь ли, перенос. Очень нестабильный. Я подразумеваю, что у меня есть, конечно, одно или два воспоминания о том, как я был человеком, но что такое память? Только мысль в вашем мозге. Ты не сможешь убедиться в том, что она реальна. Честно, ночами, если съем плохого слизняка, я просыпаюсь с криком, но получается только кваканье. Спасибо за
