Бригадный генерал Томас Макферсон стоял у темного окна своего кабинета, выходившего на разгромленную во время недавнего боя площадку перед вторым КПП, и слушал доклад начальника службы безопасности. Сейчас он был спокоен. Самое страшное уже случилось: несколько десятков погибших солдат и офицеров, три потерянные единицы боевых самолетов, три потерянные единицы боевых вертолетов, не говоря уже про взорванное здание штаба и искореженные помещения контрольно-пропускных пунктов. Для тщательного разбирательства во всех обстоятельствах произошедшей трагедии на военную базу Карабаши прибывала следственная бригада Агентства национальной безопасности.
Томас Макферсон не особо волновался, хотя понимал, что занимать в дальнейшем эту должность он скорее всего уже не сможет. В каком-то смысле он был даже рад этому. Поскольку то нервное напряжение, которое он испытывал в течение прошедших суток, сменилось каким-то необычным спокойствием. По большому счету ему сейчас было все равно, как завершатся следственные действия на подконтрольном ему объекте (бригадный генерал не сомневался, что вторая группа террористов движется именно сюда).
– Таким образом, сэр, в наших руках фактически находится и второй отряд. Ввиду того, что мы применили меры физического воздействия к этому арабу, можно не сомневаться, что он говорит правду. Видимо, перед нами как раз тот редкий случай, когда допрос арестованного дал важнейшую информацию. У нас нет оснований ему не верить.
– Что вы предлагаете? – Макферсон спросил без всякого интереса, чисто формально. В этот момент он думал о том, удастся ли без проблем вывезти в США большую коллекцию бабочек, которую он собрал здесь за несколько лет. Бригадный генерал был любителем энтомологии. Неустановленные лица, скрывающиеся в пещерах, теперь его мало интересовали.
– Прежде всего я предлагаю найти диверсионную группу. Кем бы она ни была послана. Наши люди, судя по всему, напоролись на нее случайно. Сейчас уже не установить, как происходил бой. Но, видимо, у пилотов был резон открыть огонь на поражение. Они, наверное, не сомневались, что видят перед собой террористов. К сожалению, перед атакой пилоты сообщили в штаб только короткий сигнал – вижу цель. И вскоре обе машины были уничтожены.
– У вас есть какие-нибудь соображения о том, из кого состоит диверсионная группа? Количество людей? Ее характер, цели?
Конечно, Дуглас Козловски этого не знал. Но поспешил ответить, показывая свою осведомленность:
– Судя по их действиям, профессионалы. И, пожалуй, можно констатировать, что это не турки. Скорее всего мы имеем дело с пришлым диверсионным отрядом. Откуда они, сказать пока нельзя. Возможно, что арабы, но, вероятнее всего, это или иранцы, или русские.
– Русские?! – Макферсон впервые с начала беседы проявил явную заинтересованность. – Какого ляда здесь делать русским? Вы в своем уме?
– Хорошо, – спокойно отвечал Козловски. – Пусть будут немцы или французы. Вас это удивит меньше?
– А вы представляете себе, что скажут господа из Агентства национальной безопасности, когда они узнают про руку Москвы? После этого разгрома у вас еще есть шанс усидеть на своем месте. Про себя я уже не говорю. Но что будет потом?
– Не я же их заслал сюда, сэр. – Козловски подошел ближе к столу, за которым сидел начальник базы. – Уровень их подготовки достаточно высокий. Я убежден, что даже Иран не в состоянии поставлять такие отряды. Кроме того, что здесь делать иранцам? Не тот район. И наша база их не интересует. Направление движения диверсионной группы лежит к берегу моря. Они шли куда-то в сторону Трабзона. Во всяком случае, шоссе, где они подбили наши патрульные вертолеты, выводит к морю. До Карабаши оттуда не меньше двадцати километров.
– Что говорят турецкие власти? – Теперь Макферсон уже не показывал, что не заинтересован в этом деле. Новые данные опять заставили его проявить повышенное внимание. Он даже распрямился в своем кресле, налил в пластиковый стаканчик немного газированной воды.
– Туркам мы пока ничего не сообщали. Радары с побережья, конечно, засекли место боя наших вертолетов, но они скорее всего связали это с арабским вторжением.
– Так как вы собираетесь их ликвидировать? Изложите конкретные предложения.
– Конкретных предложений у меня нет. Пока нет. Я надеялся, что они появятся после нашей беседы, сэр. Может быть, вы...
– Я ничего не желаю знать, Козловски. – Макферсон махнул рукой. – Но если спецы из АНБ или Лэнгли начнут разнюхивать еще и это дело, тогда мне точно не поздоровится. И вам тоже, Козловски. И если вы на сто процентов уверены, что диверсанты скрылись в карстовых пустотах, оцепите этот массив спецназом. Рано или поздно эти ребята устанут и вылезут на поверхность. Они же не смогут там жить подобно летучим мышам.
– Площадь скального массива составляет несколько сотен гектаров. Даже если мы привлечем турецкие силы специального реагирования, скажем, два полка из Гиресуна и Трабзона, то сможем держать под контролем только десятую часть территории. Диверсанты вылезут где-нибудь в укромном месте на поверхность и легко уйдут от нас.
– И куда они уйдут? В сторону полуразрушенной военной базы Карабаши?
– Я думаю, что нет. Мне кажется, что этот отряд имеет перед собой какую-то иную цель. Недаром их обстреляли на том участке северного шоссе, которое максимально удалено от поворота на трабзонскую трассу и, соответственно, от шоссе, ведущего к Карабаши.
Макферсон поглядел куда-то вверх, словно старался оценить степень белизны потолка в своем кабинете, потом сказал, повернувшись к собеседнику:
– Спелеологи. Вот кто вам нужен, Козловски.
– Я уже об этом думал, сэр, – кивнул полковник. – Но совершенно не представляю, где мы будем их искать. Никаких научных центров здесь нет. Ближайшие, я думаю, только в Стамбуле.
– В Трабзоне есть музеи. Обратитесь туда. Вам должны выделить специалистов. Или по крайней мере подробные карты горного массива. Пусть они покажут вам оптимальный маршрут выхода. На поверхности у выходов расставьте усиленные группы спецназа. Не так уж и длинны эти карстовые колодцы. Я так думаю...
Полковник Козловски вынужден был признать, что сейчас это единственный способ построить грамотную систему поиска диверсионной группы. Через час на его столе лежала подробная карта горного массива с карстовыми полостями, а еще через час военный вертолет спешно доставил на базу двух специалистов из краеведческого музея. После короткого разговора полковник знал, что дальше делать. По северной границе скального массива находились только два удобных выхода на поверхность. Они были плотно блокированы спецназом. А с южной, восточной и западной стороны подходящих расщелин не было. Там решили не помещать дозорных групп.
Глава 11
Борец умер в четыре часа утра.
Он впал в беспамятство, метался в горячем бреду, произнося отрывочные фразы, имена, названия улиц. Жизнь уходила из него толчками, как кровь из открытой раны.
– Мама, мамочка... Прости меня. Зоя, Зоя, где ты? Ты помнишь, как мы? На Филипповской? Угол Луначарского и Горького... Федотов... Федотов плохой. Не говори. Он врет. Мама! Куда я ухожу? На рынке уже ничего нет. Картошку не купил...
Оксана неотлучно находилась рядом с раненым, вытирала ему пот со лба, говорила успокаивающие слова. Ястреб и другие «спецы» сидели полукругом, безмолвные и подавленные. Идти сейчас не было возможности. Дьяк, не говоря ни слова, протянул командиру план пещеры, который сам набросал от руки. На бумаге он схематично изобразил путь отхода. В глубине прерывистая пунктирная линия обрывалась, упираясь в тупик.
– А дальше? – Ястреб кивнул на оборванную линию.
– Там глухо. Непроходимый массив. Но рядом есть вроде просвет. Времени было мало. Поэтому нам пришлось возвращаться. Я думаю, что километра два в сторону моря мы вполне осилим, командир. Карстовые пустоты идут именно в этом направлении.
