можно было воспользоваться наружными камерами, чтобы увидеть любую свою часть. Вот цена, которую приходится платить за обретенную подвижность. Что ж, пора оглядеться… насколько это возможно. Она устремила взгляд вниз, в бездонную глубину, и, наконец, различила бурлящую и клокочущую рыжеватую массу, в которой узнала «землю». Вокруг покачивались перистые ветви, вдыхая и выдыхая богатейший спектр невероятно ярких цветов; иногда эти цвета отличались запахом и звуком. Правда, для Хельвы запахи были совершенно новым ощущением: ведь она всю жизнь вместо обоняния пользовалась датчиками.
— Ну что, Хельва, осваиваешься? — вторглось в ее мысли чье-то знакомое присутствие. Она инстинктивно повернулась на «звук», который не имел ничего общего с тем звуком, который она знала раньше, и представлял собой ритмичное колебание обволакивавшего ее давления.
— Как-то странно испытывать физические ощущения, — ответила она.
— Для тебя это конечно кажется странным.
— А ты как себя чувствуешь, Шадресс? — Хельва сразу узнала в постороннем присутствии своего напарника.
— На редкость приятное чувство — будто тебя окружает что-то мягкое, бархатистое. И еще я чувствую безграничную силу. — Шадресс был явно восхищен. — Я снова молод и полон энергии. — В его мыслях преобладали восторг и недоверчивое изумления. — Похоже, нам выдали свеженькие оболочки, новенькие, с иголочки.
— Интересно, где они их взяли.
Тут к ним приблизилось еще одно существо, и оба они сразу поняли, что это настоящий корвик. Его воздействие было очень глубоким, и у Шадресса с Хельвой возникло одинаковое ощущение — он несомненно стар и мудр и в совершенстве владеет энергетическими процессами.
— Я ваш администратор, — представился он. Все ваши спутники уже облеклись. Можно приступать к энергетическому выражению.
— То, что мы называем розой, будет благоухать, как ее ни назови, размышляла Хельва, пока они приближались к шаровидному объему, который окружали свободно висящие сгустки матовой черной субстанции, окаймленные дышащими лианами. И вдруг она узнала всех своих спутников: несмотря на внешне одинаковую форму, их воздействия отличались цветовыми оттенками и силой давления.
Прейн показался ей таким же глубоким, как администратор, и Хельва догадалась, что ощущение глубины связано с возрастом и мудростью. «Интересно, а как остальные воспринимают меня?» — подумала она. Поскольку Хельва исполняла роль хора, Прейн попросил ее начать репетицию.
На миг Хельва растерялась: как же она изобразит хор — ведь все акустическое оборудование осталось на борту… Ей ужасно захотелось снова укрыться в своей капсуле. Но Прейн — режиссер, а режиссера положено слушаться.
— В двух семьях, равных знатностью и славой, — начала она, и ее воздействие потемнело и углубилось: она снова была собой.
Вот из-за колышущихся ветвей появились Самсон и Грегори. Их воздействия создавали ощущение легкости, поверхностности, и незначительности. Так, то сгущая, то рассеивая излучение энергии, труппа дошла до четвертого акта, и постепенно актеры привыкли и к новому окружению, и к необычным выразительным средствам.
Поэтому, когда сработало реле времени и они перенеслись обратно на корабль, все ощутили почти болезненное разочарование, обнаружив себя заурядными созданиями из плоти и крови. За столом почти никто не разговаривал. Все быстро и жадно поели и отправились спать.
Одна Хельва продолжала бодрствовать. Впервые за всю свою сознательную жизнь она пожалела, что не может предаться блаженному забытью сна. Она старалась не думать о том, как скажется временно обретенная подвижность на ее программных установках. Чтобы как-то отвлечься, она произвела полный наружный обзор. И не потому, что там могло что-то измениться, а просто, чтобы удостовериться, что все осталось прежним. Они находились на орбите; наверху чернел бездонный космос, а внизу туманно вырисовывалось бесформенное клубящееся облако переливчатого света, пронизанное сверкающими лучами. Хельва провела проверку бортовых систем, и тут в силовом отсеке обнаружилось нечто пугающее своей непонятностью. На приборной доске отсутствовали данные работы двигателя, хотя показания всех других систем бодро горели привычным зеленым светом. Она больше не управляла своей энергией, хотя не было никаких оснований говорить об ее исчезновении — просто она стала неконтролируемой. Размышляя о том, что бы это могло значить, Хельва уловила чей-то слабый шепот. Стремясь отвлечься от тревожных дум, она стала прислушиваться и узнала голос Прейна:
Она жадно слушала, пока его сонный голос не умолк, произнеся последние строки:
Назавтра они возобновили репетицию с того места, где остановились накануне. У Хельвы возникло впечатление, что никто из корвиков не покидал «зала» и даже не заметил временного отсутствия труппы. Может быть, они и с временем обращаются так же запросто, как с энергией? Или время, как утверждает один теоретик с Альфеи, просто один из видов излучения энергии?
Сегодня Хельва воспринимала окружающее гораздо острее. Она полностью управляла своей оболочкой и ощущениями, которые постоянно получала. Очень скоро она заметила: в игру включилась вся труппа, кроме Ансры, которая сознательно тормозила действие.
Перед самым окончанием репетиции к Ансре приблизился администратор, и произошло это на глазах у всех.
— Нет никакой разумной причины в том, чтобы сдерживать энергию. Цель нашего эксперимента состоит вовсе не в ее сохранении. Мы стараемся оценить влияние излучения данной разновидности энергии на органы давления и факторы воздействия. Вы затрудняете наш эксперимент. Прошу вас терять энергию так, как того требуют факторы, содержащиеся в уравнении.
— Или?
Ответом на вызывающий вопрос Ансры послужили переливы цвета и давления.
— Или ваша оболочка опустеет навсегда…
— Я больше не собираюсь возвращаться в это гнусное болото, где меня оскорбляют и унижают на глазах у всех — заявила Ансра.
«Она была просто великолепна, — подумала Хельва, — хоть и не вызвала должного отклика у зрителей».
— Хватит, Ансра Колмер, — поднимаясь с кушетки, тихо произнес Прейн, в голосе его звенела сталь, глаза метали молнии, весь вид выражал непреклонную решимость. — Ты добилась своего: теперь твои личные пристрастия и взгляды известны всем членам труппы до единого. Однако на карту поставлено нечто куда более важное, чем личные предпочтения, поэтому все мы терпеливо сносили твои выходки и интриги. Так вот, завтра ты вернешься, как миленькая и, выполняя совет нашего уважаемого администратора, будешь терять энергию, как того требуют содержащиеся в уравнении факторы.
— Интересно, кто же меня заставит? — с вызовом спросила Ансра.
— Любой из нас, дорогуша, — ответила Ная Табб, опередив Шадресса и Даво, которые уже начали подниматься со своих мест. — Любой из нас, притом с превеликим удовольствием. Вот увидишь, мы тебя так отделаем, что шкура корвика покажется тебе райским блаженством.
— Вы не посмеете!
Неужели Ансра так упряма, что даже видя уязвимость своей позиции, не может пойти на
