невзирая на то, что сбившиеся в рубке женщины жестоко страдали от чудовищного ускорения, а двое получили смертельные увечья. Приходилось идти на жертвы, чтобы спасти остальных. Но по-настоящему заботил Хельву лишь один человек — Дженнан, и мысль о его судьбе наполняла ее душу леденящим ужасом. Воздушный шлюз, не имевший ни подачи воздуха, ни системы охлаждения, защищенный всего одним слоем обшивки вместо трех, отнюдь не представлял безопасное убежище для троих заключенных в нем людей. Да, у них были скафандры, но всего лишь стандартные модели, не рассчитанные на защиту от избыточного тепла, которое вот-вот обрушится на корабль.
Хельва мчалась на предельной скорости, но колоссальная тепловая волна от взорвавшегося солнца настигла их на полпути к спасительному холоду космоса.
Она оставалась глуха к крикам, стонам, мольбам и заклинаниям, звучавшим в ее рубке, и прислушивалась к хриплому, измученному дыханию Дженнана, к перебоям в системе очистки его скафандра, к усталому чавканью перегруженной системы охлаждения. Она беспомощно слушала истерические вопли его спутниц, извивающихся в адской жаре. Напрасно Дженнан старался их успокоить, старался уговорить их потерпеть — еще чуть-чуть, и их ждут безопасность и прохлада. Обезумев от страха и муки, они набросились на него в тесном пространстве шлюза. Чья-то рука, занесенная для удара, зацепила шланг, ведущий к его системе жизнеобеспечения, и тут случилось непоправимое. От жары и сильного рывка герметичность соединения нарушилась.
И Хельва, при всех безграничных ресурсах, бывших в ее распоряжении, не смогла, не сумела его спасти. Она могла лишь беспомощно наблюдать, как Дженнан судорожно вздохнул, повернул голову, умоляюще, взглянул на нее… и умер.
Только усиленное программирование, которому ее подвергали все годы обучения, помешало Хельве развернуться и ринуться прямо в раскаленное сердце взорвавшейся звезды. Окаменев от горя, она встретилась с конвоем беженцев, безропотно переправила своих обожженных, обессилевших от жары пассажиров на ожидавший их корабль.
— Я оставлю на борту тело моего пилота и проследую к ближайшей базе для погребения, — безжизненным голосом сообщила она Мирам.
— Тебе будет предоставлен эскорт, — ответили ей.
— Никакой эскорт мне не нужен.
Ответ был короткий:
— Х-834, эскорт выслан. — Итак, первая буква имени Дженнана уже исчезла из ее номера — так скоро! Потрясение было столь острым, что Хельва даже не смогла ничего возразить. Оглушенная, она молча ожидала рядом с транспортным конвоем, пока на ее экранах не появились очертания двух стройных «мозговых» кораблей. И вот уже все трое устремились к дому со скоростью, которая — увы! — мало напоминала мерную поступь погребального кортежа.
— 834? Корабль, который поет?
— Все мои песни спеты.
— Твоим пилотом был Дженнан?
— Мне не до бесед.
— Я 422.
— Сильвия?
— Сильвия давно умерла. А я — 422. Сейчас мои инициалы МС, — коротко отозвался корабль. Наш второй спутник АГ-640, но Генри нас не слушает. И это только к лучшему — вздумай ты удариться в бега, он не смог бы тебя понять. Но я бы его остановила, если бы он попытался тебе помешать.
— В бега? — от этой мысли всю апатию Хельвы как рукой сняло.
— Ну да. Ведь ты еще так молода. Запаса энергии тебе хватит на многие годы. Возьми да удери. Ведь ты — не первая. 732 исчезла двадцать лет назад — после того, как потеряла своего напарника в полете к белому карлику. С тех пор ее никто не видел.
— Я никогда не слышала о беглецах.
— Будь уверена, детка, в школе ты об этом ничего не услышишь, ответила 422. — Ведь это как раз то, от чего нас так старательно программируют.
— Нарушить заложенную программу? — в отчаянии крикнула Хельва, с тоской вспоминая ослепительное, добела раскаленное сердце звезды, которую она так недавно покинула.
— Думаю, сейчас это далось бы тебе без всякого труда, — тихо проговорила 422, и в ее голосе уже не было прежней горечи. — Ведь звезды по-прежнему мерцают в небе.
— Летать одной? — ошеломленно воскликнула Хельва.
— Одной! — сурово подтвердила 422.
Остаться наедине с пространством и временем… где даже далекая туманность «Конская голова» больше не будет пугать ее своей недосягаемостью. Наедине с сотнями лет грядущей жизни, наполненной воспоминаниями о нем и… больше ничем.
— Скажи, Персида стоила той жертвы, которую ты ей принесла? — тихо спросила Хельва.
— Персида? — удивленно переспросила та. Ты имеешь в виду его отца? Да. Мы были там, на Персиде, когда без нас было не обойтись. Так же, как ты… с его сыном… на Хлое. Они тоже не могли обойтись без вас. Не знать, где ты необходим, не быть там, где нужна твоя помощь — это преступление.
— Но мне необходим он. Кто утолит мою нужду? — с горечью бросила Хельва…
— 834, — сказала 422 после того, как они целый день летели бок о бок в полном молчании, — Миры ждут твоего рапорта. На Регуле тебя ожидает замена. Пора менять курс.
— Замена? — только не сейчас, не так скоро… Напоминание о новом напарнике грубо нарушило щемящую пустоту, которую оставил в ее душе Дженнан. Но ведь ее корпус едва успел остыть от обжигающего жара Хлои! Хельва ощущала первобытное желание выждать время, чтобы в одиночестве оплакать свою утрату.
— Любой из них сойдет, если ты первоклассный корабль, — философски заметила 422. Замена — как раз то, что тебе нужно. И чем скорее, тем лучше.
— Ты ведь сказала им, что я не собираюсь удариться в бега? — спросила Хельва.
— Ты сама упустила момент, как, впрочем, и я после Персиды. А еще раньше — после Глен Архура и Бетельгейзе.
— Ведь мы запрограммированы на выживание. Мы просто не способны бросить все и сбежать. Ты испытывала меня.
— Поневоле пришлось. Мне приказали. Даже психологи не знают, почему корабль вдруг ударяется в бега. Миры забеспокоились и мы, твои друзья, тоже, сестренка. Я сама напросилась в эскорт. Не хотела… потерять вас обоих.
Как ни тяжело было Хельве, все же она ощутила прилив благодарности к Сильвии за ее грубоватое сочувствие.
— Никого из нас, Хельва, сия чаша не миновала. И поверь, это не просто слова утешения. Помни: если бы мы не умели сродниться со своими пилотами, то так и остались бы машинами, начиненными всяким хламом.
Хельва взглянула на неподвижное тело Дженнана, застывшее под саваном, и вдруг услышала в тихой каюте отзвук его глуховатого голоса.
— Сильвия! Я не сумела ему помочь.
— Да, дорогая, я знаю, — ласково пробормотала 422 и замолкла. Так, в молчании, три корабля стремительно неслись к главной базе Центральных Миров, размещавшейся на Регуле. Хельва нарушила тишину только для того, чтобы испросить разрешения на посадку и ответить на официальные соболезнования.
Три корабля одновременно опустились у края леса, где гигантские голубые деревья Регула несли стражу, оберегая сон тех, кто упокоился на маленьком кладбище базы. Весь личный состав, чеканя шаг, прошагал колонной и выстроился, образовав проход — от Хельвы до самой могилы. Почетный караул выступил вперед и медленно вошел в рубку. Тело ее покойного возлюбленного бережно уложили на катафалк, покрыли темно-синим, усеянным звездами знаменем спасательной службы. Она следила, как оно медленно движется по живому проходу, как ряды смыкаются за катафалком, образуют последний
