Зайца к седлу приторочит, Снежного зайца, нового хочет. Или ревет, заливается в рог. Лютые псы скачут у ног. Скачут поодаль холопы любимые, Поле белехонько, только кусточки. Свищут да рыщут, Свеженьких ищут собачие рточки. С песней в зубах, в зенках огонь! Заячий кончится гон, Барин удалый к бабе приедет, Даст ей щеночка: „Эй, красота! Вот тебе сын али дочка, Будь ему матка родимая. Барскому псу дай воспитание“. Барину псы дорогая утеха, а бабе они — испытание! Бабонька плачет, Слезками волосы русые вымоет, Песик весь махонький — что голубок! Барская милость — рубль на зубок. „Холи и люби, корми молоком! Будет тебе богоданным сынком“. Что же поделает бабонька бедная? Встанет у притолки бледная И закатит большие глаза — в них синева. Отшатнется назад, Схватит рукою за грудь И заохает, и заохает! Вся дрожит. Слезка бежит, Точно ножом овцу полоснули. Ночь. Все уснули. Плачет и кормит щеночка-сыночка Всю ночку Барская хамка, песика мамка! — Чужие ведь санки! Барин был строгий, правдивой осанки, С навесом суровым нависших бровей, И княжеских, верно, кровей. Был норовитый, Резкий, сердитый, Кудри носил серебристые — Помещик был истый, Длинные к шее спускались усы — Теперь он давно на небеси, Батюшка-барин! Будь земля ему пухом! Арапник шуршал: шу да шу! Полз, ровно змей. Как я заслышу, Девчонка, застыну и не дышу, Спрячуся в лен или под крышу. Шепчет, как змей: „Не свищу, а шкуру спущу“. А барин арапником Вдруг как шарахнет Холопа по морде! Помещик был истый, да гордый. И к бабе пришел: „На, воспитай! Славный мальчик, крови хорошей, А имя — Летай! Щенка, стерегись, не души! Немилость узнаешь барской души! Эй, гайдуки! Дайте с руки! Из полы в полу!“ И вот у бабуси щеночек веселый. А от деда у ней остался мальчишка, Толстый да белый, ну, словно пышка, Глаза голубые, Взять бы и скушать! Дед-то, вишь, помер, зачах, Хоть жили оба на барских харчах! Сидит на скамейке, Ерошит спросонку Свои волосенки. Такой кучерявый, такой синеглазый, Игры да смех любит, проказы! Бабка заплакала. Вся побледнела. И зашаталась, Бросилась в ноги, Серьгою звеня! „Барин, а барин! Спасите меня!“ Ломит, ломает белые руки! Кукиш, матушка-барыня, кукиш! „Арапником будет Спаситель, Ты ему матка, Кабыздох был родитель“. Вот и вся взятка! Кукиш. Щеночек сыночком остался. Хлопнулась о пол, забилась в падучей. Барин затопал, Стукнул палкою. Угрюмый ушел, не прощаясь, без ласки! Брови как тучи. Вот и жизнь началась! Так и заснули втроем, Два ведра на коромысле: черный щенок и сынок милоокий. На одной руке собака повисла, Тявкает, матерь собачую кличет, Темного волоса ищет.
