Творения

«Ну что тебе, я спать хочу!» —
«Вас скоро повесят!
Хи-их-хи! Их-хи-хи!
За отцов, за грехи!»
Лицо ее серо, точно мешок,
И на нем ползал тихо смешок!
«Старуха, слушай, пора спать!
Иди к себе!
Ну что это такое,
Я спать хочу!»
Белым львом трясется большая седая голова.
«Ведьма какая-то,
Она и святого взбесит».—
«Барыня, а барыня!» —
«Что тебе?» —
«Вас скоро повесят!»
Барин пришел. Часы скрипят.
Белый исчерченный круг.
«Что у вас такое? Опять?» —
«Барин мой миленький,
Я на часы смотрю,
Наверное, скоро будет десять!» —
«Прямо покоя нет.
Ну что это такое:
Приходит и говорит,
Что меня завтра повесят».

<5>

В печке краснеет пламя зари,
Ходит устало рука;
Как кипяток молока, белые пузыри над корытом, облака.
Льются мыльные стружки, льется мыльное кружево,
Шумные, лезут наружу вон.
А голубое от мыла корыто
Горами снега покрыто,
Липовое корыто.
Грязь блестела глазами цыганок.
Пены белые горы, как облака молока, на руки ползут,
Лезут наверх, громоздятся.
Добрый грязи струганок,
Кулак моет белье,
Руки трут:
Это труд старой прачки.
Синеет вода.
Рубанок белья эти руки.
«Эх, живешь хуже суки!»
Долго возиться с тряпками тухлыми.
Руки распухли веревками жил, голубыми, тугими и пухлыми.
Дворник трубкой попыхивает, золотым огнем да искрами.
Лесной бородач, из Поволжья лесистого,
В доме здесь он служил.
Белый пар из корыта
Прачку закрыл простыней,
Облаком в воздухе встал,
Причудливым чудищем белым.
Прачки лицо сумраком скрыто.
К рукам онемелым,
Строгавшим белье,
Ломота приходит — знать, к непогоде.
В алые зори печки огонь пары расцветил.
На веревках простыни, штаны белели.

<6>

«Дело известное, —
Из сословья имущего!^*
А белье какое!
Не белье, а облако небесное!
А кружева, а кружева на штанах —
Тьма Господняя, —
Тьма-тьмущая.
Вчера и сегодня
Ты им услуживай,
А живи в сырых стенах!
Вот я и мучаюсь,
Стирать нанята,
Чтобы снежной мглою
Зацвели подштанники».

Осень 1921

Настоящее*

I

Над белым сумраком Невы,
У подоконника окна,