Творения

Моя так разгадана книга лица:
На белом, на белом — два серые зня^*!
За мною, как серая пигалица^*,
Тоскует Москвы простыня.

<Начало 1916>

«О, если б Азия сушила волосами…»*

О, если б Азия сушила волосами
Мне лицо — золотым и сухим полотенцем,
Когда я в студеном купаюсь ручье.
Ныне я, скромный пастух,
Косу плету из Рейна и Ганга и Хоанхо^*.
И коровий рожок лежит около —
Отпиленный рог и с скважиной звонкая трость

<1916>

«Вновь труду доверил руки…»*

Вновь труду доверил руки
И доверил разум свой.
Он ослабил голос муки,
Неумолчный ночью вой.
Судьбы чертеж еще загадочный
Я перелистываю днями.
Блеснет забытыми заботами
Волнующая бровь,
Опять звенит работами
Неунывающая кровь.

<1916>

«Где, как волосы девицыны…»*

Где, как волосы девицыны,
Плещут реки, там в Царицыне,
Для неведомой судьбы, для неведомого боя,
Нагибалися дубы нам ненужной тетивою,
В пеший полк 93-й,
Я погиб, как гибнут дети.

19 мая 1916

«Татлин, тайновидец лопастей…»*

Татлин^*, тайновидец лопастей
И винта певец суровый,
Из отряда солнцеловов^*.
Паутинный дол снастей^*
Он железною подковой
Рукой мертвой завязал.
В тайновиденье щипцы.
Смотрят, что он показал,
Онемевшие слепцы.
Так неслыханны и вещи
Жестяные кистью вещи^*.

Конец мая 1916

«Веко к глазу прилепленно приставив…»*

Веко к глазу прилепленно приставив,
Люди друг друга, быть может, целуют,
Быть может же, просто грызут.
Книга войны за зрачками пылает
Того, кто у пушки, с ружьем, но разут.
Потомок! От Костомарова^* позднего
Скитаясь до позднего Погодина^*,
Имя прочтете мое, темное, как среди звезд Нева,
Среди клюкву смерти^* проливших за то, чему имя старинное «родина»,