считать, что эта басня не вошла в седьмую книгу по цензурным причинам и должна быть в нее включена. Из четырех автографов этой басни один чистовой (ПД 51, III — 36 л.), по нему и печатается текст в настоящем издании.
В. Кеневич высказал предположение, что «Пестрые Овцы» явились откликом на «университетскую историю», «занимавшую в то время общественное мнение» (Примечания, стр. 218). В конце 1821 г. был сделан донос на «вольнодумство» видных профессоров Петербургского университета — Галича, Арсеньева и др. Было произведено специальное расследование их деятельности, руководившееся известными ретроградами: Д. Руничем, М. Магницким и министром духовных дел и просвещения кн. А. Н. Голицыным. Комиссия нашла в лекциях этих профессоров «обдуманную систему неверия — правил зловредных и разрушительных в отношении к нравственности, образу мысли и духу учащихся и к благосостоянию всеобщему». По распоряжению Александра I был отрешен от должности ректор университета, а обвиняемые профессора уволены. Пострадали при этом и многие студенты, уволенные из университета «по неблагонадежности» (см. М. Сухомлинов, Исследования и статьи, т. I, СПБ., 1889, стр. 239–267).
Рукописные варианты: Черновая редакция (ПД 51 I — л. 38):
Лев не взлюбил овец. Их просто бы ему перевести не трудно, Но это было бы неправосудно. Он не затем носил в лесах венец. Чтоб подданных душить, но им давать расправу; Притом сберечь свою он хочет славу. Что ж Лев придумал наконец? Придумал — и зверей сзывает на совет. Друзья, он говорит: <2 неразбр.> С прискорбием давно я примечал, Что кто у нас и слаб и мал, Тому с трудом есть где и приютиться, Не только что кормиться; А это не годится. Кому ж за слабого когда и как вступиться? Я общий ваш отец. И для того хочу, чтоб бедненьких овец, Которых между нас житье бывает тошно, И покормить и <сохранить?> как можно, И для того луга им отвести, Где б был обильный корм для маток, И где бы поскакать, побегать для ягняток; А так как в пастухах у нас здесь недостаток, То волки могут их пасти. Черновая редакция (ПД 51 II — л. 37):
Лев пестрых не взлюбил овец. Их прямо перевесть ему не трудно; Но это было бы неправосудно; А он был милостив и подданных отец. Такие бы ему поступки не по нраву. При том же наблюдал свою он очень славу; А видеть пеструю овцу — терпенья нет. В такой кручине и печали Медведя и Лису зовет он на совет. Пришли — и рассуждать о царском горе стали. «Всесильный Лев!», сказал медведь: «На что тут много разговоров! Вели без дальних сборов Их всех передушить; кому о них жалеть?» [Лишь ты бы был у нас в покое]. Лиса, увидевши, что Лев нахмурил брови, [Вертя хвостом, смиренно говорит] Смиренно говорит: «О царь! наш добрые царь! Ты, верно, гнать не станешь эту тварь, И не прольешь невинной крови. Напротив: повели луга им отвести, Где б был разгул и пища как для маток, Так и для ягняток; А так как в пастухах у нас здесь недостаток, То их вели волкам пасти. Пускай невинных род овец <селится> Пускай блаженствуют оне; А там, что с ними ни случится — Ты будешь в стороне». ст. 28
То прикажи ты их волкам пасти
И мнение Лисы в совете силу взяло
Проект сей выполнен <2 неразбр.>:
И так удачен был, что, наконец,
Не только пестрых там овец
И гладких видно мало.
Рукописные варианты (ПД 51 I — 37 л.): ст. 4
Он не затем в лесах носил венец
ст. 6
В такой кручине и печали,
Медведя и Лису он признал на совет
