выдержки и все такое… Впрочем ты лучше меня в этом деле разбираешься. Одно мне доподлинно известно: неурожай Хересу не страшен, для Хереса нет неурожайных лет. Все уравновешивается добавлением вин ранних урожаев».
«Самое интересное, что я ни разу об этом не слышал».
«Да, но ты пробовал вино? Вот, возьми и попробуй еще», – с этими словами Мигель налил оба бокала.
«Сейчас оно кажется мне еще лучше, – недоумевал Феликс. – Дон Мигель, а могу я ознакомиться с этим рецептом? Если бы вы позволили мне узнать, как его делают, это могло бы изменить всю мою жизнь».
«Конечно, мой юный друг, конечно. Это часть долга моих предков твоим. Если тебе это нужно, – пожалуйста. Впрочем, я подумал еще вот о чем». – Мигель на минуту замолчал, как бы раздумывая, стоит ли посвящать в свои мысли своего «юного друга».
«Пожалуйста, скажите мне, что же это?» – Феликс был заинтригован этим разговором.
«Ну, хорошо. Я получил возможность купить эту бодегу лишь по той причине, что ее владельцы потихоньку вымирают. Из них остался только один старик, изготавливающий это вино. Другие в Хересе тоже делают нечто подобное, но их вина не такие чудесные, как это. Задача для меня состоит в том, чтобы отыскать такого винодела, который смотрел бы за тем, как растет виноград и как делается вино. Этот старик мог бы его постепенно всему научить. Но сам понимаешь, что желательно, чтобы этот человек был бы сам винодел».
Феликс откинулся в кресле. Его пальцы постукивали по деревянной ручке. Никогда прежде ему не приходилось делать над собой такое усилие, чтобы выглядеть спокойным.
«Я знаю виноделие, дон Мигель. Можно сказать, что я родился в бодеге и поэтому даже носом могу отличить плохое вино от хорошего».
«Так. Именно так я и думал. Но, Феликс, что с того, если я тебе предложу, лишь работу и ничего более? Ведь долг чести так не возвращают». Он постучал по крышке сундучка. «На это и несколько тысяч не хватит».
Дон Мигель наклонился к молодому человеку через стол и прошептал:
«Я тебе еще не сказал о главном. У меня есть контракт на поставку этого вина, причем его скупят столько, сколько я смогу произвести. И это не для наших колоний. В… в другом направлении… Есть такой островной народец, который без ума от этого вина».
Глаза Феликса медленно вылезли из орбит.
«Англия?!»
«Ш-ш-ш, тише, не так громко…»
Феликс продолжал, уже шепотом.
«Но мы же воюем с ними», – от страха и возбуждения он почти хрипел. «Как вы можете…»
Мигель сделал протестующий жест руками.
«Не задавай мне такие вопросы. Хватит того, что сказано. Что бы ни делали короли и королевы, торговля продолжается».
Феликс затряс головой.
«Лишь Мендоза такое по силам. Неудивительно, что вы так богаты, дон Мигель».
«Пожалуй», – согласился он. «Деньги к деньгам идут. Это одна из неоспоримых жизненных истин. Никогда ее не забывай. Именно она – предисловие к тому, что является главной темой нашего разговора. Я имею честь предложить тебе возможность увеличить твою тысячу дукатов, Феликс, не желаешь ли ты стать моим партнером в этом предприятии? Если так, то тогда назовем золото в этом сундучке и год работы платой за возможность получать свою десятую часть прибыли».
Положительный ответ чуть было не сорвался у Феликса с языка сию же секунду. Он был так взволнован, что ерзал на стуле, как юла. Быть партнером самого Мендоза! – гарантия богатства и положения в обществе. Ни одному еще из Руэсов не удавалось так близко стоять к славе. Но он заставил себя поколебаться.
«Может, одна десятая, это маловато, дон Мигель. Может две десятых?» Когда он заканчивал фразу, его голос дрогнул, и он уже сожалел о своей дерзости.
Мигель Антонио изобразил глубокое раздумье.
«Да», – наконец ответил он. «Да, я согласен».
Соглашение было закреплено рукопожатием.
«Двадцать процентов», – сообщил Мигель позже Рамону. «Я был готов дать ему пятьдесят. А теперь помоги мне отнести эти дукаты назад в хранилище».
Все, что поведал дон Мигель Феликсу, было в целом правдой, но имелся один нюанс. Он приобрел виноградник с бодегой несколько месяцев назад, но лишь вчера у него возникло намерение попытаться отправлять херес морем в Англию. Это было возможно, но при существующих отношениях между Филиппом Испанским и Елизаветой Английской, это было делом сложным и дорогим. Лишь необходимость отправить Рамона за границу заставила Мигеля подумать над этим и попробовать, что из этого может получиться. Наградой же за эту тонкую комбинацию, стало возвращение всего наличного золота, вместе с сундучком, кстати, дома Мендозы, не Феликсу Руэсу, а в свое родовое хранилище. Возможно, фортуна уже начинала менять свое отношение к дому? Дай Бог, чтобы это было так и чтобы везение распространилось и на Рамона. Оно ему еще потребуется.
Будущий еврей покинул отчий дом неделю спустя. Первым пунктом назначения для Рамона был Амстердам, что в Нидерландах. Этот этап поездки обещал быть не слишком сложным, но, тем не менее,
