неловкое молчание, затем Энн как ни в чем не бывало повернулась к Кэт.
– Вы не покажете Камеронам приготовленные комнаты? Я уверена, что они захотят расположиться там как можно скорее. А теперь прошу меня извинить: я должна еще отдать кое-какие распоряжения.
Бросив напоследок многозначительный взгляд на Дженет, Энн подобрала юбки и побежала вверх по лестнице. Разумеется, она ничего другого не ожидала от семьи и друзей Фрэнсиса – да нет, если говорить по правде, она ожидала гораздо худшего! «Но я им еще покажу, – мысленно поклялась себе Энн. – Я им покажу, что не имею ничего общего с Гленкенноном!»
Какое-то время спустя Дженет Камерон нашла Энн в одной из спален наверху. Закрыв за собой дверь, она быстро прошла через комнату.
– О, Энн… я так сожалею об этой ужасной сцене!
Энн покачала головой:
– Не надо, Дженет. Для меня это ничего не значит.
Дженет пристально всмотрелась ей в лицо.
– Нет, кое-что значит, – сказала она тихо и, взяв Энн под руку, отвела ее к креслам у камина. – Посиди со мной, Энн. Я должна кое-что тебе объяснить. Все дело в том, что Уилл боготворил Фрэнсиса с тех самых пор, как научился ползать и подниматься на ножки, хватаясь за отвороты его сапог. Для него было бы страшным ударом увидеть, как Фрэнсис отдает свою любовь и верность любой женщине. Но при обычных обстоятельствах мальчик мог бы хоть привыкнуть к этой мысли. А так… все, что произошло, стало для него полной неожиданностью, он так и не смог к этому приспособиться.
– А Фрэнсис предал его, влюбившись в дочь его врага, – с горечью добавила Энн.
Тяжело вздохнув, Дженет кивнула.
– За долгие недели в тюрьме он очень изменился. Уилл еще не мужчина, он лишен понимания и мудрости, но он уже научился ненавидеть, как мужчина. – Дженет нервно стиснула руки. – Мне больно смотреть, как он мучается, Энн! Он всегда обращался к Фрэнсису со всеми своими трудностями, даже когда мог бы поговорить с Джейми или со мной… А теперь он чувствует себя обманутым, брошенным на произвол судьбы. Я знаю, он поймет, когда у него будет время подумать…
– Я очень надеюсь на это. Мне вовсе не хочется стать причиной разрыва между Фрэнсисом и его семьей, – сказала Энн, подняв встревоженный взгляд на Дженет. – А что вы с Джейми думаете о нашей свадьбе? – спросила она, затаив дыхание.
– Я очень довольна, – живо ответила Дженет. – Не сомневаюсь, что именно ты сможешь сделать моего брата счастливым. Когда ты покинула замок прошлой весной, он изменился до неузнаваемости. Я чуть с ума не сошла от тревоги за него. Можно было подумать, что он вообще утратил интерес к жизни.
Энн опустила глаза и уставилась в огонь. Она не могла заставить себя говорить о том, что с ней произошло после отъезда из Кеймри. Пока еще нет. Рана была слишком свежа, рубцы еще не зажили.
– Да, это было трудное лето, – сказала она вслух.
Неожиданно Дженет рассмеялась.
– Я, разумеется, сразу догадалась, что у Фрэнсиса на уме, когда он вдруг появился у нас и потребовал матушкино ожерелье. На протяжении многих поколений эти рубины красовались на шее у каждой невесты, выходившей замуж за хозяина дома Маклинов. Мы с Фрэнсисом договорились, что я буду хранить их, пока он не найдет себе жену.
– А ведь я грозилась их продать! – ахнула Энн, поднимая голову. – Фрэнсис тогда был просто невозможен, а я так на него злилась, что… – она осеклась, с ужасом глядя на золовку.
Дженет неожиданно расхохоталась.
– О, Энн, я хочу поскорее услышать всю историю! Знаю, знаю, сейчас тебе надо позаботиться об удобствах для гостей, но уж завтра с утра мы с тобой непременно поговорим.
Рассвет следующего дня был омрачен темными, низко катящимися тучами и задувающим с северо- запада холодным ветром. Косой дождь хлестал по свинцовым стеклам окон. В кабинете хозяина дома потрескивали дрова в большом камине.
Фрэнсис беспокойно барабанил пальцами по подлокотнику кресла. Он устал от бесконечной толкотни, от множества лиц, окружавших его, устал ждать появления Гленкеннона. Ему хотелось выехать верхом, броситься прямо навстречу буре. Как раз этим утром он получил свежие известия о том, что армия графа находится в трех днях пути к югу. Ему сообщили, что солдаты продвигаются медленно и их боевой дух низок. При переходе через реку были застрелены два дезертира, а их тела повешены на сучьях дуба в назидание остальным.
Громкий стук в дверь заставил его вскинуть голову. Фрэнсис выругался. Неужели человек не может хоть ненадолго остаться наедине с собой в своем собственном доме?
– Войдите! – рявкнул он, хмуро глядя на дверь.
Дверь открылась, и через порог переступил Уильям Камерон.
– Я вас разыскивал по всему замку, – сквозь зубы процедил мальчик. – Мне надо с вами поговорить, сэр.
– Ну что ж, ты меня нашел. Говори, если тебе есть что сказать.
Уилл подошел к столу. Его губы были сжаты в упрямую линию.
– Вы со мной не разговариваете со вчерашнего дня, сэр. Ваше недовольство очевидно. – Он глубоко вздохнул. – Это ваш дом – я в нем не останусь, если вы желаете, чтобы я уехал.
С непроницаемым лицом Фрэнсис откинулся на спинку кресла и внимательно посмотрел на племянника. Мальчик явно прилагал все усилия, чтобы держаться с достоинством.
– Уехал? Нет, я не хочу, чтобы ты уезжал. Через несколько дней нам понадобится любая пара рук, способных держать оружие. – Он взял со стола перо и принялся вертеть в пальцах. – Я не стал с тобой
