объясняться вчера вечером, потому что Энн попросила меня этого не делать. Она боялась, что я отрежу тебе твой нахальный язык, если ты еще раз меня разозлишь. – Он угрюмо взглянул на Уилла. – Вчера вечером мне бы следовало выпороть тебя хорошенько, и если я этого не сделал, то только потому, что не хотел ее расстраивать.
Голубые глаза Уилла сверкнули огнем, руки сжались в кулаки.
– Вы мне не отец, а он и так уже устроил мне головомойку за вчерашний вечер. Вы не имеете права!
– У меня есть все права, – холодно возразил Фрэнсис. – Как ты сам только что заметил, я хозяин этого дома.
Уилл перевел дух.
– Я пришел сюда не для того, чтобы ссориться. – Он отошел к окну и с несчастным видом уставился на залитый дождем двор. – Мы никогда раньше не ссорились, дядя Фрэнсис. Я… мне это не нравится!
– Мне тоже.
Уилл бросил на Фрэнсиса взгляд исподлобья и тотчас же снова отвернулся.
– Вы, наверное… очень сильно ее любите, – проговорил он сдавленным голосом. – Не думал я, что вы способны поставить на карту судьбу своего клана только из-за того, что вам приглянулось смазливое личико!
– Вот как ты это называешь? По-твоему, я поставил на карту судьбу своего клана?
Уилл резко повернулся к нему.
– Да неужели вы не видите, что все это интриги Гленкеннона? Он все рассчитал! Он хотел, чтобы вы потеряли голову из-за этой девчонки и доверились ей целиком. Вам не кажется подозрительным, что прошлой весной он позволил ей остаться здесь на несколько недель? Это была приманка! А вас не удивляет, что он с такой легкостью впустил вас в Рэнли? Фрэнсис, она же лучше любого другого может исполнять роль лазутчика! Она наверняка уже передала врагам все сведения о Кеймри! Святый боже, она же его дочь!
Перо переломилось надвое в пальцах у Фрэнсиса, и он с отвращением отшвырнул бесполезный предмет. Поднявшись с кресла, он наклонился над столом, в его глазах, устремленных на Уилла, горел холодный огонь гнева.
– Будь на твоем месте кто-то другой, мы бы с ним сейчас разговаривали с помощью клинков, малыш.
Уилл весь напрягся, но его взгляд остался твердым.
– Я это знаю, сэр, но я должен был сказать, что думаю. И я не единственный в Кеймри, кого одолевают сомнения насчет вашей жены.
Густые черные брови Фрэнсиса сошлись на переносице.
– Кто же еще называет мою жену врагом? Может быть, Робби Макферсон тебе пожаловался? Или Эдвин Грант тайком нашептал тебе на ухо эту лживую басню? – надменно осведомился Фрэнсис.
Уилл отвернулся и снова мрачно уставился в залитое дождевыми струями окно.
– Нет, сэр.
– Ну, раз ты сам не хочешь говорить, позволь мне угадать, Уилл. Я уверен: ты наслушался ядовитых слов ревнивой женщины, – негромко произнес Фрэнсис. – Элизабет Макинтайр распространяет эти сплетни с тех самых пор, как приехала в Кеймри. Не сомневаюсь, что она довольна делом рук своих: ей удалось найти способ причинить мне боль. И для этого она использовала тебя. Поверь, именно этого она и добивалась.
Он помедлил, но Уилл так и не обернулся. Фрэнсис тяжело вздохнул.
– Энн не дочь Гленкеннона, Уилл. Она – дочь Брюса Маккиннона, с которым Мэри Макдоннелл сочеталась законным браком. Много лет никто не знал их печальной истории, кроме Конрада, Иэна, Дональда и меня. Можешь обратиться к любому из них, они расскажут тебе все в подробностях, раз уж ты считаешь, что я потерял голову из-за смазливого личика.
– Раз вы говорите, что это правда, я вам верю, – угрюмо пробормотал Уилл, не оборачиваясь. – Мне нет нужды расспрашивать других.
Фрэнсис удовлетворенно кивнул.
– Но суть не в этом: даже если бы Энн была дочерью Рэндалла, я все равно не сомневался бы в ее преданности, Уилл. Нам с Конрадом было совсем не так легко и просто попасть в Рэнли, как тебе кажется, – не говоря уж о том, чтобы выбраться оттуда. Энн рисковала жизнью, чтобы предупредить меня об опасности. О моем счастье и благополучии она всегда заботилась больше, чем о своем собственном. Я мог бы привести много причин моей веры в нее, – добавил он, – но, говоря по правде, малыш, тебя они совершенно не касаются. Гленкеннон действительно пытался использовать ее как пешку в своей борьбе за власть. Если бы ты знал все, ты бы понял, что у нее больше причин его ненавидеть, чем у нас с тобой, вместе взятых.
В комнате воцарилось молчание, слышался только стук дождевых капель по стеклу. Буря стихала.
– Наверное, я свалял дурака, – каким-то чужим голосом произнес Уилл. – Но госпожа Макинтайр говорила так убедительно… Она заставила меня поверить, что опасается за вас, и я… я тоже испугался. – Он смущенно повернулся к Фрэнсису. – И я был готов поверить чему угодно, когда речь зашла об одном из Рэндаллов.
Фрэнсис встал и подошел к мальчику.
– Нет на свете мужчины, который хоть раз в жизни не стал бы жертвой лживых слов красивой женщины, Уилл. Пусть это послужит тебе уроком. – Он покачал головой и вздохнул. – Отчасти это моя вина: нельзя было позволять ей свободно распространять клевету. До сих пор я воздерживался от исполнения своего долга только из жалости к бедному Алистеру, но всему бывает предел: пришла пора укоротить ее злобный язычок.
