всяком случае, можем на нашем импровизированном судне проплавать несколько дней по морю, рассчитывая, что какой-нибудь мимо идущий корабль подберет нас. Конечно, необходимо будет запастись продуктами в таком количестве, сколько сможет выдержать наш плот: нельзя знать, сколько времени мы проблуждаем, прежде чем ноги наши коснутся твердой земли.
— Друзья мои, — проговорил Лейхтвейс, выслушав внимательно лоцмана, — мне кажется, что совет старика очень хорош, и мы должны не теряя времени и не долго раздумывая, живо приняться за работу. Каждый, кто может держать в руке топор или молоток, пусть принимается за дело, соорудите плот, на котором мы спасем наши жизни.
Не успел он отдать этого энергичного приказания, как самая горячая деятельность захватила людей. Никогда работа не исполнялась с таким усердием, и мы думаем, что Ной с его сыновьями не с такой поспешностью, усердием и упованием сооружали свой ковчег, как Лейхтвейс и его товарищи их плот.
Это были прекрасные работники. Первым делом товарищи Лейхтвейса принялись под руководством Матиаса Лоренсена распиливать доски с «Колумбуса» на определенную длину и ширину. Работа была далеко не из легких: корабельные доски делаются из самого крепкого дерева, обладающего большой силой сопротивления, так что распиливать их было чрезвычайно трудно. Но когда за нашей спиной стоит смертельная опасность, помахивая своим беспощадным хлыстом, то мы беремся за всякую работу с таким усердием и напряжением, что непременно исполним ее хорошо.
Тем временем Готлиб снял с одной из мачт парус и обрезал его так, чтобы он был пригоден для плота. Лора и Елизавета также не сидели без дела. Они спустились вниз и забрали из кладовой всю провизию, которую, по их мнению, мог нести их самодельный плот.
Однако нужно было очень торопиться. «Колумбус» так сильно накренился на правую сторону, что в некоторых частях корабля уже нельзя было работать, вследствие чего Бруно чуть было не лишился жизни. В то время, как он с трудом поднял доску и хотел перенести ее на то место, где Лейхтвейс с Лоренсеном сколачивали плот, нога его поскользнулась и он скатился с наклоненной палубы в воду. Только Барберино, шестой товарищ разбойника Лейхтвейса, заметил это падение и услышал крик о помощи несчастного Бруно. Тотчас же, не задумываясь ни минуты, бросился Барберино к товарищу и кинул ему канат, за который Бруно мог ухватиться, пока не подоспели Зигрист и Резике и не спасли его. Бруно не пострадал, только промок до костей.
Батьяни с безмолвной злобой наблюдал за всеми этими приготовлениями. Как искренно он желал, чтобы они не были окончены вовремя и чтобы гибель «Колумбуса» совершилась раньше, чем будет готов плот. Но судно, казалось, не хотело принять во внимание тайных желаний этого негодяя.
Плот уже лежал готовый на палубе; на нем уже возвышалась мачта с парусом, и Лора укладывала с Елизаветой съестные припасы, которые нужно было взять с собой. В выборе провизии и разных припасов обе женщины выказывали большую практичность. Во-первых, они взяли две бочки пресной воды, небольшое количество рома, несколько ящиков солонины и сухарей, ящик с разными инструментами и гвоздями, и также не забыли взять ружья, порох и свинец.
Но едва успел Рорбек внести на плот первую бочку пресной воды и ящик с сухарями, едва лоцман с сыном успел пристроить на плоту самые примитивные перила, как случилось нечто, разрушившее внезапно и окончательно все планы разбойников. Раздался страшный шум и треск, и в следующее мгновение все увидели, что «Колумбус» погибает. Вследствие того, что судно все больше и больше накренялось, оно, наконец, сползло с камня, на котором крепко сидело, и, поднятое бушующими волнами, ударилось с такой силой о подводную скалу, что моментально разломилось пополам.
— Мы погибли! — закричали с отчаянием несчастные. — Мы тонем… мы тонем…
— На плот! — во все горло крикнул Лейхтвейс Спасайтесь! Скорей на плот!
Сам же схватил в охапку жену, перекинул ее через перила и поставил на плот.
К счастью, все остальные были недалеко, так что им удалось спастись. С отчаянием ухватились они за перила, так как в эту минуту громадная волна подхватила маленький плот, подняла его на страшную высоту и казалось, что плот вместе с находящимися на нем людьми навеки погрузился в холодную глубину моря. На мгновение у всех замерло сердце. Плот продержался несколько секунд на пенистом гребне волны и затем медленно накренился.
Лора крепко обхватила мужа, думая, что настал конец и желая до последней минуты быть неразлучной с ним. Елизавета упала на пол и обняла ноги мужа, который, с молитвой, положил ей руки на голову. Остальные разбойники крепко держались друг за друга. Лоцман обнял сына. И ему также хотелось умереть рядом с любимым существом.
Но именно эта-то катастрофа и спасла несчастных. Волна, поднявшая плот, далеко отнесла его от погибающего судна, и только благодаря этому он не попал в водоворот, образовавшийся от крушения «Колумбуса».
Когда Лейхтвейс и его товарищи очнулись и облегченно вздохнули, их импровизированное судно уже плыло по бурной поверхности моря. С великой радостью они убедились, что оно сооружено очень прочно и может противостоять бурным волнам. В следующую минуту им представилось новое зрелище, исполненное глубокого трагизма. К ним подплыла большая мачта: она кружилась и извивалась вокруг плота, как большая змея. На бревне сидел привязанный к нему человек. Волосы на его голове поднялись от ужаса дыбом, лицо его страшно исказилось, глаза выскочили из орбит. Ему едва ли можно было дать название человека, так он был страшен. Этот человек был — Батьяни.
Когда судно разбилось, мачта выскочила из своего гнезда и со страшной силой упала в море. Батьяни, уже в последнюю минуту, удалось освободить руки и влезть на бревно, как на верховую лошадь. Течение и принесло мачту, как уже было сказано, прямо к разбойникам. Полный отчаяния, со страшным криком протянул он к ним руки. Он не мог выразить своей просьбы словами, но было видно, что он умолял взять его на плот, который по сравнению с мачтой казался ему надежным, великолепным кораблем.
— Возьми его! — умоляла Лора. — Сжалься над ним, Гейнц, возьми его! Может быть, это доброе дело принесет нам счастье.
— А если мы сами утонем? — сурово ответил Лейхтвейс. — Нет, с этим негодяем, с этим дьяволом в человеческом образе нельзя иметь дело. Наш плот утонет, если на него попадет этот Батьяни.
С этими словами он нагнулся, поднял весло и со страшной силой оттолкнул мачту, которая быстро поплыла по волнам.
Батьяни был виден на ней еще с полминуты. Лейхтвейс и Лора, стоявшие обнявшись, следили за ним. Они видели, как он грозил кулаком в их сторону, и слышали невнятное рыдание. Это были, верно, бесчисленные проклятия, которые он посылал на их головы. Рыдая, опустила Лора голову на плечо мужа. Когда она снова подняла ее, Батьяни уже затерялся в темноте.
— Суд свершился над ним, — произнес Лейхтвейс твердым голосом, без малейшей тени жалости. — На этот раз злодей не избежит заслуженной им кары.
Глава 132
ГОЛОД И ЖАЖДА
Крепко прижавшись друг к Другу, стояли на плоту потерпевшие крушение. Они с трудом дышали и хранили глубокое молчание; точно тяжелый кошмар, нависла над ними неизвестность.
Наконец забрезжил рассвет. Буря стала стихать, и волны уже не с такой яростью швыряли несчастный плот из стороны в сторону. Когда, наконец, показалось над горизонтом солнце и можно было обозреть всю безбрежную даль моря, разбойники с ужасом убедились, что нигде не было видно ни малейшего признака земли. Их окружали вода и небо, и на горизонте не было ни одной точки, ни одной черточки, которая указывала бы на близость земли. Очевидно, ночью плот прошел мимо Гельголанда, оставив его позади себя.
Лоцман с напряженным вниманием рассматривал воду. Подозвав сына и пошептавшись с ним, он обратился к остальным:
— Мы уже не находимся в Северном море, друзья мои, вода здесь не имеет темно-зеленой окраски, свойственной воде Северного моря. Эти темно-бурые волны доказывают, что мы уже вышли в
