делать хорошую мину при плохой игре.
— О, если б стук мог пробудить Дункана![36] — процитировал он, чуть наклонив голову, как будто прислушиваясь к звукам. — Сколько человек из охраны вошли внутрь, Джим?
Броудфут сказал, что около дюжины.
— Отлично, — ответил Бернс. — Это, значит, двенадцать, да слуги, да нас трое. А, здесь и Флэшмен! Привет! Хорошо ли спалось этим утром, Флэши? Приношу извинения за столь невежливую побудку. Итого, около двадцати пяти. Так! Два десятка бойцов, как ни крути.
— Не так уж много, — говорит Броудфут, проверяя свои пистолеты. — Ниггеры не долго будут оставаться снаружи — мы не сможем перекрыть все окна и двери, Секундар.
Мушкетная пуля пробила ставень и отколола от противоположной стены кусок штукатурки. Все пригнулись, за исключением Бернса.
— Чепуха! — говорит он. — Отсюда, снизу, мы им ничего не сделаем, смею вас уверить. Не стоит и пытаться. Джим, бери всех и веди наверх. Откройте по ним огонь с балконов. Это заставит этих сумасшедших отойти от стен дома. Сдается, у них мало ружей, так что вы сможете видеть все как на ладони без особого риска схлопотать пулю. Наверх, Ребята, да поживей!
Броудфут затопал наверх, и мгновение спустя джаваны в красных мундирах уже побежали по лестницам, а Бернс, пристегивая ремень с саблей и засовывая за него пистолет, кричал «шабаш!», чтобы приободрить других. Этого чертова осла буквально забавляло происходящее. Похлопав меня по плечу, он поинтересовался, не предпочел бы я сейчас скакать во весь опор к Сэйлу, но не словом не обмолвился о том, что мои предупреждения были верными. Я напомнил ему про них, и сказал, что если бы он тогда послушал меня, мы бы не ждали сейчас, когда нам перережут глотки, но Бернс только засмеялся, поправляя петличку.
— Не паникуй, Флэши, — говорит он. — Я могу удержать этот дом даже с парой калек. — Наверху раздался разрозненный залп. — Слышите? Джим уже обрушился на них. Вперед, Чарли, а то пропустим забаву!
И он вместе с братом поспешил наверх, оставив меня в одиночестве в гостиной.
— А что с этим проклятым военным трибуналом? — крикнул я ему вдогонку, но меня уже никто не слышал.
Надо признать, поначалу его план сработал. Стреляя через окна и балконы, люди Броудфута отбросили мерзавцев от стен, и, когда я поднялся на верхний этаж, во дворе уже валялось десятка два мертвых тел фанатиков. В ответ прозвучало несколько выстрелов, и один из джаванов был ранен в бедро, но большая часть толпы отступила на улицу, довольствуясь тем, что выкрикивала оскорбления из-за стены.
— Великолепно! Бахут ачха! — крикнул Бернс, прикуривая чируту и выглядывая в окно. — Видишь, Чарли, они отошли, а в военном городке Эльфи-бей сейчас гадает, что тут за шум, и скоро отправит кого- нибудь на разведку.
— Значит, он не пришлет войска? — спрашивает маленький Чарли.
— Конечно, пришлет. Я на его месте выслал бы батальон, но поскольку это Эльфи, он вышлет целую бригаду, ведь так, Джим?
Броудфут высунулся из окна, прицелился, спустил курок пистолета и выругался.
— Если он вообще кого-нибудь пришлет, — пробормотал он.
— Не стоит волноваться, — говорит Бернс. — А, Флэши, чируту не желаете? Можете потренировать руку, стреляя по этим парням за стеной. Говорю вам, не пройдет и двух часов, как Эльфи придет в движение, а через три нас вытащат отсюда. Отличный выстрел, Джим! Прекрасный стиль!
Бернс, конечно, заблуждался. Эльфи не прислал войск. Более того, насколько я мог понять, он вообще ничего не сделал. Если бы в этот первый час прибыл хотя бы взвод, толпа стушевалась бы, но этого не случилось, и к ней стал возвращаться кураж, люди опять полезли на стены или просачивались задом, где конюшня предоставляла им укрытие от огня. Мы поддерживали плотный огонь из окон. Я лично подстрелил троих, включая одного невероятно толстого человека, на что Бернс заметил: «Выбирай лучше тех, что потоньше, Флэши — тот малый все равно не протиснулся бы в дверь». Но минули два часа, и шуточки стали у него сыпаться гораздо реже. Потом Бернс попробовал еще раз обратиться к афганцам с балкона, но те загнали его внутрь парой выстрелов и градом камней.
Тем временем гази запалили конюшню, и дым начал проникать в дом. Бернс выругался, и все мы с надеждой устремляли взоры поверх городских крыш в направлении военного городка, но никаких признаков, что помощь идет, не было, и я снова почувствовал, как страх комком подступает к горлу. Толпа ревела еще громче, некоторые из джаванов выглядели испуганными, даже Бернс нахмурился.
— Проклятый Эльфи-бей, — проворчал он. — Он, видно, решил впасть в спячку. Сдается, что эти скоты раздобыли-таки ружья. Послушайте-ка.
Он оказался прав: снаружи по зданию теперь стреляли не реже, чем изнутри. Пули щелкали по стенам и крошили в щепки ставни. Вот еще один джаван закричал и отшатнулся назад, зажимая простреленное плечо, кровь из которого заливала ему рубашку.
— Хм… — говорит Бернс, — становится жарковато. Толкотня, как у на ярмарке в Монтрозе, а, Чарли?
На губах у Чарли образовалось подобие улыбки: он был до смерти напуган, но старался не показывать этого.
— Сколько у тебя осталось патронов, Флэши? — спрашивает Бернс. У меня их было шесть, у Чарли — ни одного, а десять джаванов насчитали у себя сорок.
— А как у тебя, Джим? — крикнул Бернс Броудфуту, занимавшему позицию у дальнего окна. Броудфут бросил что-то в ответ, но в этом шуме я ничего не расслышал. Потом Броудфут вдруг замер и повернулся к нам, глядя себе на грудь. Там я увидел красное пятно, которое вдруг стало быстро расплываться. Броудфут отшатнулся назад, и головой вниз вывалился из окна. Послышался глухой стук, когда его тело упало на землю, и жуткий крик толпы. Огонь, казалось, удвоился, а сзади, откуда просачивался дым горящей конюшни, раздавались мерные удары тарана по двери черного входа.
Бернс выпалил через окно и спрятался. Он присел рядом со мной на корточки, ухватил пистолет за ствол, что-то насвистывая сквозь зубы. Потом сказал:
— Чарли, Флэши, думаю, нам пора уходить.
— И куда же мы пойдем, черт побери? — спрашиваю я.
— Прочь отсюда, — отвечает он. — Чарли, сгоняй в мою комнату — там в шкафу есть туземная одежда. Неси ее сюда, да поживее. — Когда Чарли ушел, он повернулся ко мне.
— Шансы невелики, но это все, что нам остается. Попробуем ускользнуть через заднюю дверь — дым, как видишь, достаточно густой, и в суматохе мы можем ускользнуть. А, Чарли, хороший мальчик. Теперь пришли ко мне хавилдара.[37]
Облачаясь вместе с Чарли в накидки и тюрбаны, Бернс между делом переговорил с хавилдаром. Тот согласился, что толпа, скорее всего, не тронет его людей, поскольку они не феринджи, а займется грабежом дома.
— Но вас, сахиб, бунтари точно убьют, — сказал он. — Уходите, пока можно, и да поможет вам Бог.
— И да не оставит он тебя и твоих людей, — ответил Бернс, пожимая ему руку. — Шабаш и салам, хавилдар. Флэш, ты готов? Вперед, Чарли.
Имея Бернса впереди и меня замыкающим, мы спустились по лестнице, пересекли холл и попали через коридор на кухню. Из-за двери черного входа, справа от нас, слышался треск ломаемого дерева. Я на мгновение прильнул к замочной скважине и увидел, что сад буквально кишит гази.
— Как раз вовремя, — заявил Бернс, когда мы подошли к кухонной двери. Я знал, что она ведет в маленький неогороженный дворик, где хранились помойные ведра. Если нам повезет туда попасть, никто и не увидит, как мы выходим из дома, у нас появится хороший шанс ускользнуть.
Бернс неторопливо отодвинул засов, и дверь со скрипом отворилась.
— Ни пуха нам, — сказал он. — Вперед, джулди!
Мы скользнули за ним следом. Дворик был пуст. Его образовывали две стены по обе стороны от
