личностью, которую изображал — будь то в постели или в казармах. И вот меня, героя дня — с медалью, с рукой, пожатой герцогом, и ушами, слышавшими похвалы королевы — меня мешает с грязью какая-то златовласая простушка, у которой и мозгов-то нет! А я должен кусать губы и молчать из страха перед последствиями, которые могут проистечь, если я обнаружу свои подозрения. Прав я или нет, это подольет масла в огонь, а допускать этого нельзя.
— Ну и как я выгляжу? — спрашивает она, красуясь передо мной в платье и капоре. — Ах, Гарри, да ты же совсем бледный! Понимаю, это волнения сегодняшнего дня! Мой бедняжка!
Она приподняла мою голову и поцеловала. «Нет, этого не могло быть, — убеждал я себя, глядя в эти девственно-голубые глаза. — Конечно, а как же тогда быть с этими девственно-черными ботинками?»
— Мы идем к леди Чалмерс, — щебетала она. — Та просто сойдет с ума, когда услышит эту историю. Думаю, там соберется целое общество. Я так горжусь тобой, Гарри, так горжусь! Дай-ка поправлю твой галстук. Принеси щетку, Сьюзан! Какой превосходный на тебе сюртук. Ты всегда должен одеваться у этого портного. Ну вот, Гарри! О, как же ты красив! Посмотри на себя в зеркало!
Я посмотрел и нашел себя неотразимым, а рядом стояла она, такая прекрасная и любящая, и я отбросил прочь уныние и ярость. Нет, это не может быть правдой…
— Сьюзан, ты до сих пор не убрала мою амазонку, ленивая девчонка! Унеси ее сейчас же, пока она не помялась!
Клянусь Богом, я-то знаю, как она помялась. Или догадываюсь. К черту последствия, ни одной кукле в юбке не сойдет с рук такое обращение со мной!
— Элспет, — говорю я, повернувшись.
— Повесь ее аккуратно после того, как почистишь. Поняла? Да, любимый?
— Элспет…
— О, Гарри, ты выглядишь таким сильным и мужественным, клянусь! Я прямо беспокоюсь, когда все эти легкомысленные лондонские дамы пялятся на тебя.
Она скорчила очень милую гримаску и коснулась пальцами моих губ.
— Элспет, я…
— Ах, совсем забыла… Тебе нужно взять с собой денег. Сьюзан, принеси мой кошелек. Он в твоем полном распоряжении, стоит тебе только попросить, помни. Двадцать гиней, любимый!
— Очень признателен, — говорю я.
Черт побери, выше головы не прыгнешь: когда видишь, в какую сторону идет течение, ныряй в него и хватай, что успеешь. Другого шанса может не быть.
— Как думаешь, двадцати достаточно?
— Пусть лучше будет сорок.
Комментарии редактора рукописи
I*. Речь лорда Бругама, произнесенная в мае 1839 г. «…бичевала Королеву… с беспощадной жестокостью» (Гревилль) и вызвала оживленные дискуссии.
II*. Леди Флора Гастингс, фрейлина герцогини Кентской, была заподозрена в беременности, пока медицинское обследование не опровергло домыслы. Девушка снискала большие симпатии в обществе, зато юная королева, проявившая к ней резкую враждебность, сильно упала в мнении света.
III*. Капитан Джон Рейнольдс, излюбленная мишень для нападок Кардигана, оказался в центре облетевшего все газеты «Дела черной бутылки» (май 1840 г.). Кардиган арестовал Рейнольдса и требовал подать рапорт об отставке из-за подозрения, что во время приема гостей в офицерской столовой именно Рейнольдс заказал мозельское вино в темной бутылке, похожей на пивную, хотя пиво в офицерской столовой запрещено, а вино, согласно этикету, должно было подаваться в графине.
IV*. На деле Кардиган служил в Индии, где и принял командование 11-м полком в Канпуре в 1837 г, но он провел там с полком всего несколько недель.
V*. Кардиган являлся излюбленной мишенью для газет, особенно для «Морнинг Кроникл» (а не «Морнинг Пост», как пишет Флэшмен). Здесь, видимо, речь идет о скандале, спровоцированном тем, что Кардиган, в ответ на нападки прессы, вызвал издателя на дуэль. О деталях этого и других эпизодов военной карьеры лорда Кардигана см.: Сесил Вудхэм-Смит «Вот почему».
VI*. Выбор оружия. На деле это не обязательно являлось прерогативой оскорбленной стороны, и урегулировалось, как правило, по взаимному соглашению.
VII*. Мистер Эттвуд представил в палату общин первое прошение чартистов о политических реформах в июле 1839 г. В этом году наблюдались чартистские беспорядки: в ноябре в Ньюпорте погибло 24 человека.
VIII*. Употребленное мистером Эберкромби выражение «мой бывший командир» не вполне уместно, поскольку сэр Колин Кэмпбелл стал полковником 93-го гораздо позже. Впрочем, Эберкромби мог служить вместе с ним в Испании.
IX*. Военная служба в полках Ост-Индской компании считалась менее почетной, чем в регулярной армии, и Флэшмен, видимо, знал это, любой ценой стараясь уклониться от нее. В распоряжении компании в то время имелись собственные артиллерийские, инженерные и пехотные офицеры, проходившие подготовку в училище Эддискомби, но кавалерийские офицеры назначались непосредственно директорами компании. Кардиган, проявивший, по всей видимости, участие к Флэшмену (умение лорда судить о людях — когда он снисходил до того, чтобы оценивать их, — можно охарактеризовать не иначе, как плачевное), вероятно, имел определенное влияние в Департаменте.
X*. Ост-Индская компания не занималась обеспечением жильем прибывающих, предполагалось, что они могут воспользоваться гостеприимством соотечественников или оплатить свои апартаменты самостоятельно.
XI*. Авитабиле. Описание Флэшменом этого «выдающегося солдата удачи» является достаточно точным: итальянца характеризовали как жесткого администратора и бесстрашного вояку.
XII*. Коттон являлся вожаком великого мятежа в Рагби 1797 г. когда дверь кабинета директора, доктора Инглза, была взорвана пороховой миной.
XIII*. Сабли, стоящие на вооружении британской кавалерии того времени, пользовались дурной славой из-за скользкой медной рукояти, которую трудно было держать в руке.
XIV*. Рассказ Флэшмена о смерти Бернса проливает свет на загадку, так мучившую историков. Прежние версии строились на том, что переодетые братья Бернс покинули Резиденцию в сопровождении загадочной третьей персоны, которую описывают как некоего мусульманина из Кашмира. Высказывалось предположение, что именно он и выдал их гази. Однако Флэшмен вряд ли мог предать их без риска для собственной жизни, так что его рассказ, видимо, является правдивым.
XV*. Подлинные имена двух этих афганцев остаются загадкой. Одни источники называют их Мухаммед Садек и Сурвар Хан, но леди Сэйл склонна считать, что одного из них звали Султан Джан.
XVI*. Генерал-лейтенант Колин Макензи оставил один из самых ярких отчетов о Первой Афганской войне в своей книге «Бури и радости солдатской жизни» (1884 г.).
XVII*. Как и большинство европейских авторов, Флэшмен использует слово «гази» как название одного из племен, хотя он, думается, лучше понимал его значение. На арабском «гази» буквально означает «завоеватель», но более точным будет смысловой перевод «защитник» или «герой». Европейцы обычно использовали это слова как синоним термина «фанатик», в этой связи интересно было бы простроить параллель между мусульманскими гази и средневековым идеалом христианского рыцаря. Секта гази ставила своей целью распространение ислама вооруженным путем.
XVIII*. Рассказ Флэшмена об этом отступлении в основном совпадает со свидетельствами иных современников, таких как Макензи, леди Сэйл или лейтенант Эйр. Также в целом верно и изображенное им положение дел в Афганистане. Его отчет о смерти Макнотена, к примеру, является самым полным и
