' Наливай.'
И, словно ставя финальную точку в их коротком диалоге, он водрузил на середину стола извлеченную из бездонного кармана своей куртки бутылку водки.
Пропащему на какой-то миг показалось, что время шутит над ним, включив повтор предыдущего вечера.
' Надо же, опять пьянка,' - с горечью подумал он . ' А ведь только что было так хорошо !'
Но дальнейшие события вновь утвердили его в мысли, что он теперь причастен к другой, ранее не замечаемой им стороне жизни.
При полном молчании, делово, из сумок были извлечены стаканы и кое-какая закуска с расчетом на троих. Человек этот, наконец-то, откинул капюшон и так же молча разлил.
' Прям как на похоронах,' - подумалось Пропащему.
Они, однако же, чокнулись и незнакомец даже , прежде чем выпить, произнес, в качестве тоста, что-то по немецки, а выпив, даже не поморщившись, поставил стакан на стол и, явно не промышляя закусывать, промолвил : ' Капитан о тебе спрашивал, мол, как он там ?
Давно, говорит, не видел.'
Пропащему не хотелось пить. Во-первых, потому что он боялся пропустить что-нибудь важное, а во- вторых, потому что просто не хотелось. Однако видя, что Леннон уже выпив, не торопясь закусывает, он поспешил сделать то же самое.
' Художник где сейчас ?' - задал, наконец-то, Леннон интересовавший его вопрос.
' Я не знаю. Давно не встречал. Где-то он надолго завис, я даже беспокоиться начал,' - незнакомец теперь скинул куртку с плеч за спину, оставив при этом руки по локоть в рукавах, словно готовый в любой момент подняться и уйти, сойдя на первой же попавшейся станции.
Наверное, так оно и было. Под курткой у него была такая же старая, как и у Пропащего футболка. В то же время, нельзя сказать, что вид у него был совсем уж запущенный. Вовсе даже наоборот : он был аккуратно подстрижен, чисто выбрит и совсем даже не походил на бездомного бродягу. С виду он был еще моложе Леннона. Сидя рядом с Пропащим, он легонько толкнул его рукой в бедро : ' Наливай. Чего сидишь ?'
Пропащий послушно налил и они выпили еще по одной. Потом Леннон обулся в лежащие под столом кроссовки и сказал, поднимаясь :
'Пойду пройдусь, посмотрю, что нынче за народ здесь ездит.'
Пропащий тоже, было, дернулся пойти с ним, но Леннон остановил его : ' Сиди. Я еще вернусь.' И ушел.
' Это не делается вдвоем, ' - снова наливая, заметил незнакомец поучающе. ' Вдвоем трудно оставаться неприметным, наблюдать все со стороны. Поэтому странники передвигаются в одиночку. Им так больше нравится.'
Затем он поднял свой стакан : ' Будешь еще ?'
' Да нет, пропущу пока, пожалуй.'
' Ну смотри сам.' И выпил.
Какое-то время никто из них не проронил ни слова. Пропащему показалось, что незнакомец начинает уходить в себя, потому что лицо его утратило свою подвижность, а взгляд стал несколько отрешенным.
' А ты кто ?' - спросил Пропащий отчасти из любопытства, отчасти для того, чтобы растормошить его.
После небольшой паузы, в течение которой незнакомец возвращался в себя, он заговорил. Голос его при этом стал более низким.
' Ты спрашиваешь, кто я ? Я пилот самолета, истребитель. Я ложусь на топчан, на диван, на вагонную полку, без разницы, как летчик усаживается в пилотное кресло своего самолета. Я укрываюсь одеялом, как он захлопывает фонарь кабины. Для меня закрыть глаза означает то же, что и для него начать разбег по взлетной полосе. А засыпая, я начинаю набирать высоту.
Всем нам свойственно видеть иногда дурные сны. В твоих дурных снах тебя могут обидеть, унизить, изредка убить. Все мои дурные сны сводятся к одному : я начинаю падать и разбиваюсь, врезавшись с бешенной скоростью в землю. Это очень страшно и больно. Падая, я кричу. Я даже опасаюсь, что мое сердце когда-нибудь не выдержит и я умру, так и не долетев до земли.
Но к счастью, кошмары навещают нас не так уж и часто. И все остальное время я , в отличии от вас, ЛЕТАЮ. '
Пропащему показалось, что на последнем слове, расширившиеся глаза рассказчика начали излучать свет.
' Летая, я испытываю и вижу то, что невозможно испытать или увидеть в реальной жизни.'
Он умолк, приходя в себя. Потом налил себе в стакан остатки водки, выпил ее, немного закусил и , поставив пустую бутылку под стол, спросил : ' Хочешь музыку послушать ? '
' Какую ? Где ? ' - не понял Пропащий.
' А на-ка вот. ' И с этими словами Истребитель извлек откуда-то из внутреннего пространства своей куртки плеер с маленькими наушниками и положил на стол.
' Ты пока посиди, послушай, а мне нужно кое-что обдумать. Только не спрашивай меня ни о чем.'
И он уселся на место Леннона, забившись в самый угол и полностью уйдя в тень, отбрасываемую верхней полкой при тусклом вагонном освещении.
Пропащий, поняв, что Истребитель снова уходит в себя, посидел немного, укладывая сказанное им в голове, затем одел наушники и включил плеер.
Одно соответствовало другому : какой-то чудак орал что-то под музыку в мегафон по английски, стараясь при этом эмитировать жуткий немецкий акцент. Потом все стало напоминать музыкальное оформление к детской сказке-страшилке в постановке кукольного театра.
Музыка чем-то притягивала Пропащего и, в то же время, пугала. Ему нравился хриплый голос этого мужика, который, казалось, не умел себя беречь и вкладывал в свое музыкальное действо все, что в нем было, напоминая всем этим собирательный образ разгульной русской души. В одной из песен он даже кричал по русски 'один, два, три, четыре:' и что-то там еще и Пропащему прямо-таки виделось, как он лихо выплясывает, кривляясь перед микрофоном.
Как раз примерно к концу кассеты Истребитель начал возвращаться оттуда, где он был. Лицо его приняло осознанный вид, он зашевелился и произнес : ' Я ухожу, мне нужно все это зафиксировать.'
Затем он поднялся, бесцеремонно забрал плеер у Пропащего и сунул его в какой-то из карманов своей куртки, говоря при этом :
'Скажешь Леннону, что Художник должен быть где-то южнее, ближе к Казани. Вы же двигайтесь дальше. Капитан сейчас там. И вообще, в той стороне много странников. Пока.'
И он ушел, снова набросив на голову капюшон и повесив сумку на плечо.
Теперь настал черед Пропащего уходить в себя. Он и не заметил, как это произошло, только он вдруг почувствовал себя то летящим высоко в небе, то стоящим на затемненной сцене рядом с тем хрипящим мужиком, то в каком-то еще неведомом ему измерении. Короткие промежутки между возникающими в голове картинами были заполнены обрывками услышанных им за день фраз и его собственными, не до конца оформленными мыслями.
Очнулся он от того, что Леннон легонько тряс его за плечо : ' Э-эй, далеко отсюда ? Ну же давай, приходи в себя. По всему видать, ты познакомился с Истребителем поближе.'
И он снова уселся на свое место.
' Почему он так много пьет ?'
Леннон хмыкнул : 'Не простой вопрос: Видишь ли, в его случае, это уже почти болезнь. А кроме того, он уверяет, что когда он выпьет определенное и только ему известное количество этой гадости, в его голове меняется система мировосприятия. Связь между клетками мозга начинает осуществляться не как обычно, 'огородами', а напрямую. В голове начинает 'коротить' и все вокруг меняется : мгновенно рождаются образы, которые были до этого недоступны, возникают гениальные мысли. Но, позволь мне тебя предостеречь, это свойственно далеко не каждому.
Истребитель - поэт. Мне нравится то, что он пишет. Только он даже и не пытается это печатать. Ему
