– Не продолжайте, – поднял руки старший. – Это не такая проблема, и она не стоит потраченных слов. Я постараюсь его вернуть…
– Тогда я постараюсь помочь вам, – парировал Стас.
Старший глубоко и как-то устало вздохнул:
– Ну, почему у вас такое отношение к нам? Почему вы, ученые, всегда смотрите на нас, как на каких-то врагов? Неужели вы не понимаете, что мы с вами делаем одно и то же дело?
– Дело-то, может, и одно, – криво улыбнулся Стас. – Но методы…
В Конторе на первый взгляд все было по-прежнему. Но в то же время угадывалась какая- то неуверенность, нервозность. И надо признать, поводы для этой нервозности были. Один из ведущих ныряльщиков, Денис, никак не мог выйти из состояния глубокого сна. Врачи неуверенно заговорили о коме. Вкупе с исчезновением другого ведущего ныряльщика, Никиты, все это выглядело в довольно неприятном свете. Создавалось ощущение, что ТАМ, в кажущемся отсюда таким близким, а в действительности невероятно чужом и неведомом мире, произошло нечто непредвиденное и необъяснимое.
Странно при этом было видеть вполне сносно себя чувствовавшего Громина, в чьем внутреннем мире и происходили предполагаемые катаклизмы.
Так или иначе, в деятельности Конторы назревал серьезный кризис.
По последним данным на территории страны прекратилась активная деятельность вражеских ныряльщиков. Копатель не проявлял никаких признаков жизни, будто его перестали интересовать дармовые секреты, спрятанные в головах ученых. Конечно, это могла быть всего лишь временная пауза. Но наступила она уж очень внезапно, странным образом наложившись на ослабление персонала управления. Создавалось впечатление, будто Копателю стало попросту неинтересно играть с ослабленным противником…
Для того чтобы хоть как-то прояснить для себя ситуацию, сразу же по возвращении Стас собрал закрытое совещание.
Совещание это было весьма странного состава. Помимо Стаса присутствовали психолог Батхед, ныряльщик Лиза и впервые за всю историю Конторы сам объект исследования и защиты – известный в узких кругах физик Николай Громин. В последний момент выразил желание поучаствовать в этом совещании представитель руководства, известный в Конторе под успокаивающе домашним псевдонимом Дядька. Зная же о нем гораздо больше прочих, Стас сразу же предположил, что совещание грозит перейти во внутреннее расследование. Если не в банальный допрос.
Это было очень странное совещание.
Начать с того, что собраться решили в заброшенном песчаном карьере. Вернее, так решило руководство, очевидно, уже не надеясь на технические средства борьбы с возможным прослушиванием. Такой выбор маскировки Стас немедленно отнес к общему состоянию неуверенности в управлении деятельностью Конторы.
Сидели на старых деревянных ящиках на дне огромного котлована, а где-то вне пределов видимости прятались бойцы из приданного охранения. Здесь Стас чувствовал себя куда более беззащитным, чем, скажем, на прокуренной кухне Батхеда. Гулял коварный ветерок, грозя простудой и заставляя зябко ежиться. Хотя ежиться могли заставлять и довольно пугающие мысли.
Однако предаваться рефлексиям времени не было, и Стас решил взять инициативу в свои руки.
– Начнем с вас, Николай, – сказал Стас. – Как вы себя чувствуете?
– Ничего, – нервно хохотнул тот, надвинув на лоб козырек бейсболки. – Нормально. А как я должен себя чувствовать?
– А никто до сих пор толком не знает, как вообще «должен» чувствовать себя человек, во внутреннем мире которого орудуют ныряльщики, – машинально пожав плечами, ответил Стас. – Даже те, у кого похитили боксы с информацией, так ничего и не могут понять. Просто им кажется, что ничего из похищенного они никогда и не знали вовсе. Поэтому я спрошу напрямую: вы четко представляете себе собственные наработки по вашему так называемому сублиматору фантазии?
– Я попросил бы – не вслух об этом! – прошипел Дядька, вытирая платком капельки пота с покатого лба («Неужели ему здесь жарко?» – мельком подумал Стас). – Кто гарантирует, что вокруг нет посторонних ушей?
– Я полагаю, тот, кто так тщательно выбирал это уютное местечко для нашего разговора, – парировал Стас. – Так что вы скажете, Николай?
Физик, не переставая странно улыбаться, огляделся по сторонам.
– Вы знаете, – тихо сказал он Стасу, – мне кажется, на нас смотрят.
– Кто?! – встрепенулся Дядька, протягивая руку к завернутой в махровое полотенце рации. Во взгляде его появился особый интерес, куда больший, чем в начале совещания.
– А вон… – сделав страшные глаза, Громин осторожно указал в сторону пальцем. – Вот он. Видите, как смотрит…
Все настороженно обернулись. На участников совещания из-за торчащих из песка валунов с любопытством смотрел рыжий мальчишка лет семи. Волосы его были всклокочены, все лицо – в песке, сквозь который сверкали часто моргающие глаза.
– Вы не волнуйтесь, – успокаивающе произнес Стас. – Это, наверное, местный. Сейчас его проверят…
– Нет, – пробормотал Громин, и взгляд его сделался испуганным, – он смотрит как-то не так…
– Минутку, – поднял руку Батхед и, пододвинувшись к физику, что-то убедительно зашептал тому на ухо, помогая себе активной жестикуляцией.
Взгляд Громина сделался более осмысленным. Он кивнул, улыбнулся и погрозил парнишке пальцем. Малец немедленно вспыхнул и помчался прочь. Где-то в отдалении его бег был прерван возникшим из песка, как привидение, бойцом. До конца совещания у пацана будет вооружена до зубов нянька…
– Идиотизм… – пробормотал Дядька, качая головой.
Лиза приложила палец к губам, показав глазами на Громина. Дядька скривился. Стас между тем пытался вернуть беседу в нужное русло:
– Спрошу еще раз, Николай: что там с вашим прибором? Вы в состоянии воспроизвести мысленно его конструкцию и принцип действия?
Николай задумался на некоторое время. И ответил:
– Вполне. Только вот я решил, что, пожалуй, не буду его строить…
– То есть? – нахмурился Дядька. – Что вы имеете в виду?
– То самое и имею, – пожал плечами Громин. – Не нужен людям это прибор. Ни к чему. Право же, незачем. Я тут подумал-подумал…
– Что значит, «я тут подумал»?! – возмущенно поинтересовался Дядька. – Вас не для того к нам с охраной привезли, чтобы вы нам высказывали подобное. Под вас миллионы заложены! Наука на вас такую ставку делает! И не только наука… Мы ведь должны наверстать упущенное из-за этой самой «утечки мозгов»?
– Должны, – согласился физик, ковыряясь в песке трухлявой веточкой.
– Вы в рамках этой проблемы создавали свой прибор?
– Ну, да… – вяло отозвался Громин, чертя на песке какие-то непонятные символы.
– Так что же вы теперь назад пятитесь?! Давайте доделывайте и спасайте интеллект нации, мать вашу! Извините… Не заставляйте меня докладывать вашему непосредственному руководству…
Громин как-то сник, выронил веточку и тихо пожаловался Батхеду:
– По-моему, на меня решили надавить…
– Да что вы! – возмущенно воскликнул Батхед. – Надавить на вас? Кто решил? Он?!
И довольно бесцеремонно указал пальцем на Дядьку. После чего снова зашептал что-то на ухо этому странному ученому. Тот немедленно закивал, заулыбался. Стас почувствовал даже некоторую ревность к этой способности психолога сглаживать острые углы. Нет, не зря все-таки он притащил его обратно в Контору!
Лиза тоже улыбнулась и принялась любоваться своими ногами. Ноги, признаться, были не очень, и огромные пыльные ботинки это только подчеркивали. Но Лизу это обстоятельство, видимо, не сильно смущало.
Дядька же, напротив, похоже, весьма обиделся на странное секретничание по его поводу. А потому
