Копатель снова оказался прав. В чем, однако, сомневаться особо и не приходилось.
Вокруг площади, обильно освещенной газовыми фонарями, в два ряда, сверкая штыками на карабинах, стояли красавцы-гвардейцы в высоких медвежьих шапках. Обойти их стороной не представлялось никакой возможности.
Стас, Батхед и Копатель обменялись многозначительными взглядами. Наступала пора раскрываться.
Пилигримы покрепче схватили за плечи Поэта. Тот недоуменно озирался, посмеивался и бормотал странные четверостишия.
– Вперед! – скомандовал Стас и кинулся сквозь кольцо солдат.
Ныряльщики раскрылись. Время сжалось в комок, упруго сопротивляясь пришельцам из другого мира. Стас и Батхед рванули вперед изо всех сил, чтобы успеть до того, как опомнятся сейверы. Копатель помогал пилигримам тащить одеревеневшего Поэта.
Все оказалось еще хуже, чем можно было себе представить. Все гренадеры, как один, немедленно среагировали на провыв. Они неспешно повернули головы вслед бегущим, одновременно снимая с плеч карабины.
– Мама миа! Они все сейверы! – воскликнул Копатель и прикрикнул на пилигримов. – А ну, шевели мослами, если хотите выбраться отсюда живыми!
С самолетным свистом над головой прошли первые пули. В свете фонарей это выглядело даже красиво. Одна пуля пролетела возле щеки Копателя – толстенькая с поперечными бороздками, в медной оболочке, со следами нарезки на блестящих боках…
За спиной послышались звуки шагов – это неслись сейверы. Их сравнительная медлительность давала фору, но небольшую, учитывая, что Челнок еще предстояло отыскать.
На входе в собор ждал новый сюрприз: их встретили недобрыми взглядами около десятка крепких монахов. Стас вместе с Батхедом с большим трудом, но все-таки раскидали эту преграду и устремились дальше, в глубину собора.
Здесь было слишком темно, чтобы вот так с ходу обнаружить алтарь. Но вырвавшийся вперед Копатель оттолкнул растерявшегося Стаса и исчез в сумраке огромного зала, своды которого терялись в таинственной темной высоте.
– Они не посмеют стрелять в храме, – произнес Батхед, глядя в сторону входа.
Стас быстро глянул туда: внутрь собора, словно в замедленном кино, втекали потоки вооруженных людей в медвежьих шапках. Вот они образовали полукольцо, вскинув карабины на изготовку. Вот вперед двинулись монахи, которых стало теперь раза в три больше.
– Копатель, быстрее! – крикнул Стас.
И в этот момент Поэт, он же Джон Бекстоун, удивленно произнес:
– Мы уже пришли? И где же он?
– Кто – он? – непонимающе переспросил Стас. Он вдруг понял, что по какой-то причине их преимущество ныряльщиков перестало эффективно действовать.
– Это сила молитвы! – в ужасе воскликнул Ромис, указывая вперед, туда, откуда спокойно и уже без всяких спецэффектов приближались люди в сутанах. Один из этих людей, тот, что был одет несколько ярче, спросил жестким голосом:
– Это все?
– Нет, был еще один, – быстро ответил один из монахов.
– Убейте их, – приказал священник.
– Ну и где этот Джон Бекстоун? – повторил умалишенный.
– Вот он, – машинально ответил Стас, за плечо повернув Поэта к узкому зеркалу, вмонтированному в одну из колонн.
В ту же секунду громко, многократно отразившись эхом, щелкнули десятки затворов.
– О боже! – воскликнул Поэт, указывая в зеркало. – Я все вспомнил!
– Огонь! – крикнул кто-то.
И крик этот перекрыл грохот залпа.
Глава третья
Стас сидел неподвижно и щурился на солнце. Казалось, он сможет просидеть так целую вечность. Двигаться не хотелось совершенно – он с таким трудом нашел место, где почти не чувствовался навязчивый запах Свалки.
Это была не тошнотворная вонь гниющих помоев. И слава богу. Местная Свалка была очень старая и, очевидно, не использовалась под совсем уж бытовые отходы.
И тем не менее запах здесь был. Определение ему было дать не просто. Запах старья? Тления? Черт его знает…
Стас ожидал от Челнока любых выходок, но это место во внутренней Вселенной Джона Бекстоуна обмануло все ожидания.
Мир сумасшедшего Поэта представлял собой гигантскую Свалку – от горизонта до горизонта. Конечно, Свалка где-то имела свои границы, в конце концов должны же иметь место источники всего этого мусора. Но поскольку ныряльщики появились именно здесь – весь мир теперь ограничивался для них горами мусора, дырявыми тряпками, кусками того, что было когда-то единым целым.
Стас вздохнул и принялся спускаться с огромной горы ржавых металлоконструкций в сторону более плотной поверхности – той, что состояла из трухлявых деревяшек и пластиковых отходов.
Там его ждали друзья.
Внизу, в мусорном овраге, солнце уже не грело. Поэтому Батхед устроил там небольшой костер. Трухлявое дерево гореть отказывалось, но хорошо горели грязные и помятые пластиковые бутылки. Они чадили и издавали удушливое зловоние. Зато излучали заодно и скудное тепло.
– Вы, главное, всю Свалку не подпалите, – предупредил Стас.
– Постараемся, – бодро отозвался Батхед.
Выглядел он вполне опустившимся бомжом. Рваные «треники», торчащие из-под грязной куртки неопределенного цвета, вязаная шапочка на голове, спутавшаяся борода… Очень убедительно. Впрочем, Стас догадывался, что сам выглядит не лучше.
Неподалеку активно возились пилигримы, то и дело издавая удивленные и радостные возгласы. Свалка для них оказалась настоящим открытием, словно для детей. Они извлекали из-под завалов трухи какие-то вещи и набрасывались на них, как старьевщики в ожидании грядущей прибыли.
Стас с усмешкой вспоминал свое детство.
Когда-то находившаяся неподалеку от дома свалка ржавой, никому уже не нужной техники была для них, ребят, просто грудой сказочных сокровищ. Чего только не найдешь в куче некогда живых и подвижных механических организмов! Гайки, болты, радиодетали, стекла! Свинец из аккумуляторов, который можно плавить в любые нужные тебе формы. Резина, которую можно было поджечь, да так, что на дым и копоть сбегутся все пожарные города! Особенно замечательно коптит пластик рулевых колес от грузовиков… М-м- м! А магний – магний, который нужно в поте лица спиливать в порошок напильником, с тем, чтобы потом использовать его в качестве компонента к оружию массового поражения школьного масштаба! А емкости с неизвестными химическими веществами, с которыми приходилось обращаться опасливо, словно сталкерам из того самого фантастического романа!
Господи, как после всего этого им только удалось вообще стать взрослыми? А сколько народа пострадало на пути познания ее величества Свалки…
И как все-таки противно находиться здесь теперь, когда он стал уже взрослым и мудрым… А может, наоборот? Старым, занудливым и глупым… Ведь не устает же напоминать опытный специалист по душам Батхед: чтобы вернуться в свой мир, надо стать детьми. Такими хотя бы, как эти пилигримы. Простодушными, непосредственными и добрыми. Но как такими станешь, когда в душе – одна заскорузлая черствость и воспитанный еще в вузе «здоровый скептицизм»?..
– Когда вернется Копатель? – спросил Стас.
– Обещал, что к обеду, – ответил Батхед.
Они переглянулись и вместе рассмеялись: упоминание про обед в такой обстановке – это была хорошая шутка!
