– Пойдем, малышка Каэсса, поищем твою мать. Только тебе придется помочь мне: я не слишком твердо стою на ногах.
За воротами надиров поджидали дренайские клинки. Рек наверху получил известие о происшедшей катастрофе. Сражение на стене на время прекратилось – все устремились вниз, в туннель ворот.
– Назад! – крикнул он. – Все к пятой стене. – Люди помчались по траве в улицы Дельноха, давно уже обезлюдевшие по милости Друсса. Тут между двумя стенами не было убойной земли – тут по-прежнему стояли дома, покинутые и мрачные.
Воины бежали к ненадежному укрытию пятой стены, не задумываясь о тех, кто остался у разбитых ворот. Джилад не упрекал их за это и, как ни странно, не питал желания присоединиться к ним.
Только Оррин на бегу заметил заслон у ворот и хотел повернуть обратно, но Сербитар поймал его за руку.
– Нет. Не нужно. Это бесполезно.
И они побежали дальше, а за ними гнались надиры, перебравшиеся через стену.
В воротах шло побоище. Друсс рубил и крошил, точно по памяти. Тоги погиб: короткое копье пронзило ему грудь, – Джилад не видел, как он упал. Каэсса же не сводила глаз с Друсса, который один бился против десяти надиров. Смерть каждого врага она встречала улыбкой. Восьмой… девятый…
Вперед выступил последний, десятый – Каэсса узнала бы его всюду, ибо он убил ее мать. У него была золотая серьга в ухе и шрам от лба до подбородка. Подняв меч, она бросилась на него и проткнула ему живот. Коренастый надир повалился навзничь, увлекая за собой девушку, и чей-то нож вонзился ей между лопаток, но она не почувствовала этого. Все грабители убиты, и ей больше ничего не грозит, впервые со времен ее детства. Сейчас из-за деревьев выйдет мать, они пойдут домой, накормят до отвала Друсса и будут смеяться. И она споет. Обязательно споет…
Рядом с Друссом осталось всего семь человек, и надиры окружили их. Копье прошло Друссу сквозь ребра, пронзило легкое. Снага дал смертельный ответ, отрубив руку копейщика. Тот упал, и Джилад добил его ударом в горло. Потом упал и сам Джилад, сраженный в спину, и Друсс остался один. Надиры отступили, и один из начальников вышел вперед.
– Помнишь меня, Побратим Смерти?
Друсс вырвал копье, торчащее в боку, и отшвырнул прочь.
– Помню, толстобрюхий. Ты приезжал к нам послом!
– Ты сказал, что заберешь мою душу, однако вот я стою здесь, а ты умираешь. Что скажешь на это?
Друсс, внезапно вскинув руку, метнул Снагу, и топор расколол голову гонца точно тыкву.
– Скажу, что ты слишком болтлив, – произнес Друсс. Он упал на колени и увидел, как вытекает из него последняя кровь. Рядом с открытыми глазами умирал Джилад. – Хорошая штука жизнь, верно, парень?
Вокруг них неподвижно стояли надиры. Друсс поднял глаза и сделал знак одному из воинов.
– Эй, парень, – с гортанным выговором сказал он, – подай мне топор. – Надир немного поколебался, потом пожал плечами и достал Снагу из головы убитого. – Дай сюда, – приказал Друсс. Он видел, что молодой надир хочет убить его его же оружием, но чей-то голос пролаял команду – молодой воин дрогнул, подал Друссу топор и отошел.
У Друсса заволокло глаза, и он уже не видел возникшей перед ним фигуры.
– Ты славно сражался, Побратим Смерти, – сказал Ульрик. – Теперь можешь отдохнуть.
– Останься у меня хоть капля силы, я зарубил бы тебя, – промолвил Друсс, пытаясь приподнять топор, но тот оказался слишком тяжел.
– Знаю. Я не знал, что меч Ногуши был отравлен. Веришь ты мне?
Друсс кивнул головой и повалился лицом вниз.
Так умер Друсс-Легенда.
Глава 28
Шестьсот дренайских воинов молча смотрели, как надиры, сгрудившись над телом Друсса, подняли его и вынесли в ворота, которые он защищал. Ульрик шел последним. В самом проеме ворот он обернулся и обвел своими лиловыми глазами людей на стене, остановившись на облаченной в бронзу фигуре. Он поднял руку, как бы в знак приветствия, и медленно указал ею на Река. Смысл этого жеста был ясен.
Сначала Легенда, потом князь.
Рек, не ответив ничем, молча проводил взглядом предводителя надиров, – Ульрик прошел в ворота и исчез из виду.
– Тяжелая смерть, – сказал Хогун, когда Рек, отойдя, сел и поднял забрало шлема.
– А ты чего ожидал? – Рек протер усталой рукой усталые глаза. – Он и жил тяжело.
– Скоро мы все за ним последуем. С теми, что остались, нам и дня не продержаться. Город пуст: даже гарнизонный пекарь и тот ушел.
– А что совет?
– Ушли все до единого. Бриклин должен вернуться через пару дней с известием от Абалаина. Думаю, он вручит свое послание самому Ульрику – к тому времени в замке поселится он.
Рек не ответил – да и что было отвечать? Все верно: битва окончена, впереди только бойня.
Подошли молча Сербитар, Винтар и Менахем в изодранных, окровавленных белых плащах – но ран на них не было.
– Вот и конец, – сказал Сербитар, поклонившись Реку. – Какие будут приказания?
– Что я могу сказать? – пожал плечами Рек.
– Мы могли бы отступить в замок, – сказал Сербитар, – но с таким числом мы и его не удержим.
– Значит, умрем здесь. Это место ничуть не хуже того.
– Верно, – подтвердил Винтар, – но, мне кажется, нам дадут несколько часов передышки.
– Почему? – спросил Хогун, расстегивая бронзовый зажим на плече и снимая плащ.
– Мне кажется, надиры нынче не пойдут больше на приступ. Сегодня они убили могущественного воина, о котором сами слагали легенды. Они устроят пир в честь этого события. А завтра, когда мы умрем, будет новый пир.
Рек снял шлем, подставив прохладному ветру взмокшую от пота голову. На ясном голубом небе светило золотое солнце. Он вдохнул в себя чистый горный воздух, чувствуя, как сила вливается в усталые члены. Его память обратилась к тем радостным дням, когда он жил в Дренане у Хореба, – далекие дни, они более не вернутся. Рек выругался вслух и засмеялся.
– Если они не станут нападать, мы устроим свою пирушку. Боги, ведь умираешь в конце концов только раз! Право же, это стоит отпраздновать!
Хогун с усмешкой потряс головой, но Лучник, подошедший незаметно, хлопнул Река по плечу.
– Вот это по-моему. Только почему бы не пойти в этом деле до конца?
– До конца?
– Пойдем на пир к надирам. Тогда угощать придется им.
– А ведь в этом что-то есть, Бронзовый Князь, – сказал Сербитар. – В самом деле, пойдем?
– Вы что, обезумели оба? – спросил Рек, переводя взгляд с одного на другого.
– Ты сам сказал – умирать только раз, – ответил Лучник. – Терять нам нечего. И потом, надирский закон гостеприимства защитит нас.
– Нет, это безумие! Неужто вы всерьез?
– Еще как всерьез, – сказал Лучник. – Мне хотелось бы воздать последние почести Друссу. А надирским бардам будет о чем петь в последующие годы. Да и дренайские, думаю, не отстанут. Мне нравится этот замысел – в нем есть поэзия. Пир в логове дракона.
– А, черт, я с вами, – сказал Рек. – Должно быть, я тоже свихнулся. Когда отправляемся?
Трон черного дерева поставили у шатра, и Ульрик восседал на нем в восточных одеждах из шитого золотом шелка. На голове у него красовалась отороченная козьим мехом корона племени Волчьей Головы, а черные волосы были заплетены в косы по обычаю вентрийских королей. Вокруг него широким кольцом, насчитывавшим много тысяч, сидели начальники его отрядов, а за ними, тоже кругами, расположились прочие воины. В середине каждого круга плясали надирские женщины, повинуясь неистовому ритму сотни барабанов. В кругу военачальников пляска велась вокруг огромного погребального
