Монах бросил на меня быстрый взгляд из темноты низко опущенного капюшона и произнес странную фразу:
– У нас иногда быстро темнеет…
– А… Ну тогда конечно… – ответил я столь же маловразумительно.
Наша милая, нешумная компания продолжала все той же неспешной рысью продвигаться по направлению к населенному пункту с несколько экзотическим названием. Крыши, крытые частично дранкой, а частично соломой, постепенно подрастали, показывая, что Приют Единоверца – довольно большое село.
– А что, – позволил я себе прервать размышления, в которые был погружен мой провожатый, – в этом населенном пункте есть сельпо?
– Кто есть? – с подозрением переспросил монах.
– Так у вас что же, на селе и потребкооперации нет? – начал я втаптывать в грязь представителя местной администрации. – Как же ваше сельское население существует? И где утомленный дорогой путник может пополнить свой запас провизии?
На этот раз я, похоже, смог удивить даже монахова осла. Во всяком случае, он встал на месте безо всякой команды со стороны хозяина. А хозяин, в свою очередь, почесал свой капюшон и попросил:
– Слушай, ты не мог бы сказать, чего ты хочешь, простым человеческим языком?
– Я понимаю, что без университетского образования со мной общаться сложно! – гордо ответил я. – Поэтому, так и быть, я снизойду… Так вот, меня интересует следующее. Во-первых, когда и где мы будем ужинать? Во-вторых, где мы будем ночевать? И в-третьих, есть в этом селе какой-нибудь магазин, корчма, постоялый двор, в котором я смог бы запастись продуктами в дорогу?
– О пресветлый!.. – со вздохом облегчения воскликнул разобравшийся в моих проблемах черноризец. – Можешь ни о чем не беспокоиться, никто не собирается морить голодом гостя Епископа! – На слове «гостя» он сделал многозначительную паузу. – Не знаю уж, как вас принимали в Замке Качея, а Епископ славится на все королевство своим гостеприимством! Впрочем, ты сам сможешь в этом скоро убедиться!
Действительно, мы уже въезжали в село. По обеим сторонам дороги появились небольшие, веселые домики с высокими крышами. Дворики перед домами и огороды за ними поражали своей какой-то совершенно неестественной чистотой и опрятностью. Мне даже захотелось сойти с коня и проверить, не подкрашивали ли хозяева коротко остриженную травку перед своими воротами. Затем я обратил внимание на то, что все дома стояли на совершенно одинаковом расстоянии, как от дороги, так и друг от друга. Весьма заинтригованный своими открытиями, я продолжил наблюдения и скоро убедился, что и огороды, похоже, были совершенно одинаковыми, как по размерам, так и по своему внутреннему содержанию. Вообще, создавалось впечатление, что все село состоит из повторенной несколько десятков раз одной и той же усадьбы. Повторенной во всех мелочах и нюансах!
Впрочем, нет! По меньшей мере одно различие было в наличии. Флюгера. Каждый небольшой дом, крытый, как я уже говорил, частично дранкой, а частично соломой, имел справа небольшую башенку с соломенной крышей конусом, над которой возносился двухметровый шпиль. И каждый шпиль был украшен ярко раскрашенным флюгером. Так вот, ни один флюгер не повторялся! Так что гость села мог развлекаться, разглядывая эти замечательные флюгера. Такие вот здесь были достопримечательности.
Наконец мы выехали на центральную площадь, окруженную все теми же усадебками и украшенную стоявшей в середине статуей из серого камня, изображавшей монаха в глубоко надвинутом на голову капюшоне и с молитвенно сложенными ладонями. Голова нашей колонны направилась к одному из домов. Я присмотрелся и определил украшавший его флюгер как большой котел, из которого торчала ручка половника. Впрочем, это вполне могло быть изображением еще чего-нибудь, просто мой голодный желудок подсказал мне наиболее приятный для меня в этот момент образ.
Ворота, ведущие во двор этой усадьбы, были распахнуты настежь, словно нас уже здесь поджидали. Вся колонна рыцарей не останавливаясь проследовала через замощенный серым камнем двор к длинному приземистому зданию, которое я определил как конюшню, и, не слезая с лошадей, скрылась в нем. Мы же с монахом и его ослом остановились перед домом, и к нам направилось несколько человек местной обслуги.
Именно в этот момент все окружающее словно вздрогнуло, зеленое солнце мгновенно потускнело и рухнуло к горизонту, а оранжевые небеса потемнели до темно-охряного цвета и на них зажглись редкие звезды.
Слуги, направлявшиеся к нам, замерли на месте, а монашек глубоко, со всхлипом, вздохнул и едва слышно пробормотал:
– Все в порядке… Все в порядке…
Через секунду слуги вновь двинулись в нашу сторону, а я повернулся к своему провожатому:
– Что в порядке?
Может, моему голосу и недоставало учтивости гостя, но происшедшее показалось мне смутно знакомым и почему-то сильно меня встревожило.
– Теперь уже все в порядке! – неожиданно весело отозвался монах. – Прошу в дом, нас уже ждут!
Мы в меру своей грации соскочили со своих скакунов, которых тут же приняли в свои заботливые руки местные конюхи.
Когда я увидел, как мой конь и монахов осел направляются вместе к конюшне, я вдруг ясно представил себе, как я и монах выглядим рядом верхом, и мне стало весело. Посмотрев на моего облаченного в рясу спутника, я усмехнулся и проговорил:
– Ну что ж, дорогой Санчо, пойдем посмотрим, чем угощают в этой таверне.
Однако монах не последовал за мной. Его как-то странно покачнуло, и он осипшим голосом спросил:
– Как ты меня назвал?!
– Санчо…
– Откуда тебе известно мое истинное имя?!
Вообще-то, по правде говоря, ничего такого мне не было известно. Просто возникла неожиданная аналогия. Но грех было не воспользоваться случайным совпадением, поэтому я сурово свел брови и небрежно заметил:
– Ты, видимо, не слишком хорошо понял, кого сопровождаешь. От мага такого уровня, как я, мало что можно скрыть. Я же тебе говорил, что у меня за спиной три курса Марлагского университета. И этот университет не единственный, в котором я учился! Так что твое истинное имя для меня не такая уж большая тайна.
– Так, значит, ты знаешь его полностью?!
В его и без того неуверенном голосе появились явные нотки страха, и я высокомерно поинтересовался:
– Ты хочешь, чтобы я назвал его вслух? – и при этом указал глазами на ожидавших в некотором отдалении слуг.
– Нет, нет! – тут же ответил монашек.
– Тогда мы, может быть, все-таки проследуем под сей гостеприимный кров?
Монах снова несколько растерялся, но тотчас же сообразил, о чем я веду речь. Развернувшись, он поспешил к распахнутой входной двери. Я двинулся следом, а за мной потопали и встречавшие нас слуги.
Сразу за дверью оказалась довольно большая, ярко освещенная комната, посреди которой красовался накрытый к ужину стол. Увидев, что ужин приготовлен на две персоны, я повернулся к монаху, согласившемуся на имя Санчо, и спросил:
– А что, наши спутники будут ужинать в другом месте?
– Воины Храма не нуждаются в телесной пище! – с непонятной гордостью ответил он.
– Ну да, – немедленно подхватил я, – им достаточно пищи духовной… Или… душевной?
Санчо слегка дернулся, но ответил достаточно твердо и двусмысленно:
– Ты прав, Гэндальф Серый Конец, рыцари Храма живут помыслами о душе…
В этот момент в противоположной стене комнаты приоткрылась дверь и в нее просочилась долговязая, худющая фигура хозяина. Подобострастно согнувшись, он проблеял басом:
