озаботился отсутствием защиты голеней и ладоней – щитков или перчаток не было. Спрашивать у Зигвальда постеснялся, он и так поглядывал на меня беспокойно, видел, что к подобному обмундированию я не привык. Убежден, если ночью что-нибудь и случится, то нам предстоит отбивать нападение обычных хищных животных, которых меркурианцы по невежеству своему воспринимают как сверхъестественных тварей. Какая разница, всадить зверюге в глаз обычную стальную стрелу или серебряную? Эффект должен быть одинаков. Сталь, в отличие от мягких металлов, гораздо надежнее, откровенно говоря...
Настолько крутые меры предосторожности и точное предвидение Зигвальдом грозящей опасности показались мне странными – неопределенные приметы наподобие Тройного затмения лун были только астрономическим явлением и ничем больше. Явлением, вызывающим естественные физические последствия, но никак не мистические. Большой океанский прилив? Ничего особенного: непропорционально большой спутник моей родной Аврелии, движущийся по очень вытянутой орбите, проходя на минимальном расстоянии от планеты, вызывал подъем воды на семь с лишним метром, затапливавшей прибрежные территории, если таковые не защищены дамбами. Это нормально и объяснимо гравитационным воздействием небесных тел. Однако на Аврелии во время приливов или лунных затмений никто не видел чудовищ – разве что в фильмах ужасов. В цивилизованном обществе слова «нечистая сила» или «демон», применяемые к реальности, могли незамедлительно вызвать настоятельный совет обратиться к специалисту в области психиатрии.
Один из простецов притащил мой «Штерн» вместе с кобурой, я повозился с ремешками, закрепил оружие на привычном месте, слева под мышкой, надел кожаную шапочку-подшлемник, после чего водрузил непосредственно шлем. Сидит плотно, так просто не свалится, да и сбить его тяжеловато. ПМК остался на схватывающем кольчугу поясе, но судя по мелкой вибрации, которой Нетико обычно выражал неудовольствие, обиталище ИР стоило бы переместить на плечо – так ему привычнее, да и обзор значительно лучше.
Вышли на двор. Солнце зашло, стремительно темнело. Небо на востоке оставалось чистым, появились звезды, а вот на юго-западе, над сумрачными горами, бурлили низкие тучи, подсвеченные последними лучами звезды, выбивавшимися из-за горизонта. Широкий облачный фронт двигался в нашу сторону, постоянно мелькали искорки малиновых, синеватых и белых молний, но грома слышно не было, далековато пока. Восход лун следовало ожидать ближе к полуночи, но Зигвальд объяснил, что сегодня мы увидим только черную круглую тень с белесым ореолом, ползущую по небосводу. Волчья луна этой ночью закроет два других спутника – они выстроятся цепочкой. «Парад лун» будет продолжаться до рассвета.
Предыдущими вечерами Берлогу освещали не больше трех десятков факелов, установленных на стенах и угловых башенках тына, но сейчас крепостишка Зигвальда начала походить на тысячекратно уменьшенный мегаполис Сириус-Центра. Бесчисленные факелы, лампы с многократно усиливающими свет вогнутыми зеркалами-отражателями, сделанными из тщательно отполированного металла, разведено несколько больших костров, жаровни с углями зачем-то...
Я углядел несколько простецов, которых раньше не видел, – если постоянные обитатели Берлоги в большинстве темноволосы, то эти были рыжие или светло-русые, да и телосложением покрепче: выше ростом и шире в плечах. Спросил у Зигвальда. Оказалось, что вернулись дозорные с окрестных сторожевых башен – эти простецы принадлежат не самому Жучку, а отосланы ему в помощь отцом из самого замка Герлиц. Их немного, всего двадцать два, но в драке на них положиться можно. Другие простецы-мужчины, способные держать в руках оружие, не ложились спать, рассредоточившись по галереям стен и крышам строений.
Теодегизил обнаружился на верхней площадке надвратной башни и впервые посмотрел на меня если не доброжелательно, то по крайней мере без недоверия. Уверен, сыграл свою роль доспех, точно такой, как и у Зигвальда – северянин понял, что я, как предполагаемый дворянин (пускай и «другой»), прятаться от надвигающейся угрозы не собираюсь.
В чем конкретно состояла эта угроза я доселе не мог понять – воображение услужливо рисовало картины одна бредовее другой. Бледный граф Дракула из старинных двухмерных кинопостановок, какие-то люди-жабы, насекомые-убийцы и прочая муть, созданная на потеху непритязательной публике, треть жизни проводящей за созерцанием низкопробных зрелищ для бездельников. Однако серьезность, с которой люди подходили к возможной атаке «тварей», настораживала. Это не выглядело спектаклем, в Берлоге готовились к настоящему сражению...
– Угощайтесь, – хозяйственный Зигвальд, оказывается, прихватил с собой кожаную флягу. Протянул сначала мне, потом Теодегизилу. Содержимое напоминало сладковатую водку с ягодным запахом. – Отбиться-то, конечно отобьемся, но загадывать наперед не хочется. Предпочитаю умереть в хорошем настроении!
– Не говори так, – посмурнел Теодегизил. От души приложился, глянул на меня. Сказал, чудовищно ломая немецкие слова: – Господин Стефан, почему твой не-живой друг не хочет с нами разговаривать? Я никогда не видел не-живых, но слышал о них. Он не любит людей?
Последовал кивок в сторону ПМК.
– Я очень мало о вас знаю, – подал голос Нетико. – И предпочитаю не вмешиваться в человеческие дела, когда меня не спрашивают. Это неучтиво.
– Надо же, – Теодегизил непритворно изумился, хотел было протянуть руку, чтобы прикоснуться к ПМК, но не осмелился. – Учтивый демон?..
– Это не демон, – вдруг заступился за Нетико Зигвальд. – Стефан говорит, будто в коробке живет бестелесное существо, душа без плоти, я ему верю. Не всякий бесплотный – враг.
– Знаю... Облака подходят, скоро польет. Тогда и начнется.
– Что начнется? – я дернул Зигвальда за рукав рубахи, выступавшей из-под кольчуги и стеганки. Становилось очень неуютно, можно сказать, страшно.
– Молнии, – кратко ответил Жучок. – Молнии приманивают чудовищ. Они будто бы ими питаются, в сильную грозу нечисть начинает безумствовать... Хлебните-ка еще разок!
Фляга вновь пошла по кругу.
Минуту спустя по доскам настила упали первые тяжелые капли дождя.
Нетико, большой любитель повозиться с анализом событий, на следующий день был удивительно тих и неразговорчив. Лишь твердил, что мое везение безгранично, а концепция мироздания отныне нуждается если не в пересмотре, то в существенных дополнениях. Каких конкретно, пока сказать трудно – многое надо осмыслить и попытаться создать непротиворечивую теорию, объясняющую практические наблюдения. Чего-чего, а наблюдений хватало с переизбытком. Нетико откровенно психовал (для искусственного разума это было состоянием противоестественным), что вызывало к жизни выдающиеся перлы, наподобие:
– ...Факты гласят: процесс «N» имел место, – отвлеченно бурчал ИР, разговаривая, похоже, сам с собой. – А значит, для его объяснения следует изучить неоспоримую феноменологию, то есть неопровержимые признаки практической реализации этого процесса, не допускающие иных изостенических интерпретаций. Или полное его научно-техническое обоснование...
– Что ты сказал? – оторопел я.
– Так, ничего... Думаю.
Означенный процесс «N» стоил жизни двадцати восьми простецам, раненых в полтора раза больше, Зигвальда покалечило, Теодегизил при смерти, Нетико в информационном шоке. У меня нервный срыв, ни единой царапины и полное ощущение того, что я сплю, видя бесконечный дурной сон. Ненавижу эту планету!
...Поначалу ничего не предвещало стремительного развития событий. Начался дождик, постепенно перешедший в ливень. Ветер был не ураганный, но порывистый, задуло и залило водой два костра и несколько факелов, простецы выбивались из сил, поддерживая огонь по всему периметру крепости. Гроза разбушевалась знатная – я не видел таких грандиозных бурь ни на единой из планет Содружества, даже на Денеб-Дессау, где электрическая активность в атмосфере очень высока. Молнии ежесекундно распарывали черное небо, гром накатывал тяжелыми волнами, от постоянного сверкания начинала болеть голова. Ярко- голубой разряд ударил в столетнее дерево на соседних холмах, оно моментально вспыхнуло и горело очень
