больно.
Что заставило ребристую тварь на короткий миг отступить, я не понял – или вопль Зигвальда, или то, что последний из четверых сопротивлявшихся простецов выхватил из-за пояса небольшой боевой топорик и ударил туда, куда дотянулся – в плечо демона. Металлическое лезвие внезапно покраснело, раскалилось и рассыпалось искрами. Зигвальд, змеино извиваясь, пополз прочь, не переставая подвывать сквозь зубы и отталкиваясь неповрежденной левой рукой. За ним протянулась полоса крови, кажущейся в темноте бурой. Вокруг чудовища сгустилось дрожащее марево, сотканное из невесомой черной пыли, полыхнула багровая, с лиловыми прожилками вспышка, простец окутался пламенем, завизжал так, что я от этого ужасающего звука едва не потерял сознание, и тоже полетел с галереи. Падение с четырехметровой высоты его не убило, предсмертные стенания продолжались, постепенно затихая.
– Батарея перезаряжена, – я с трудом осознал, что слышу голос Нетико. – Пистолет, кретин! Быстрее! Эта скотина воздействует на противника направленным энергетическим импульсом! Давай!
Индикатор готовности «Штерна» сиял изумрудным огоньком. Я, ломая ногти, ухватил Зигвальда за ворот посеребренной кольчуги, подтащил к лесенке, идущей по внешней стороне башни. Взгляд от медленно поднимающегося на ноги монстра пытался не отрывать – ни меч, ни топор его не убили, разве что ранили. Еще немного, и он снова атакует!
Я вспомнил времена босоногого детства, на тихой и благополучной Аврелии. Мы с сестрами играли в «снежную гору», съезжая вниз по лестнице на большом пластиковом подносе для пикников. Садишься, отталкиваешься и, смешно подпрыгивая, съезжаешь по ребрам ступенек вниз. Эту примитивную технологию я применил сейчас – схватил брошенный каким-то простецом каплевидный шит, положил на верхней ступеньке, едва не надорвавшись, взгромоздил на него Зигвальда (ох и тяжел, подлец!) и пинком отправил вниз. Сработало идеально, настоящие санки!
– Он концентрирует энергию для нового импульса! – Нетико вроде бы паниковал, а я, наоборот, оставался необычно спокоен, видя, как демон встает и делает неуловимо-угрожающее движение, расставляя руки так, будто у него возникло желание броситься ко мне с объятиями. На кончиках пальцелезвий загорелись розовые искорки.
...Военному делу я не учился никогда, обязательные курсы самообороны прошел в колледже, единоборствами не увлекался. Но реакция всегда была неплохая – это необходимо для капитана корабля лабиринтного класса, в некоторых звездных системах коридоры к точкам перехода забиты до отказа, ничуть не хуже, чем на автострадах мегаполисов Сириус-Центра.
Оказывается, автоматизм реакций и быстрота принятия решений могут помочь не только в управлении гигантским грузовым кораблем. Под башней стоит крытая грубой холстиной телега, метра три, не дальше – в таких простецы перевозят зерно. Упаду на ткань – отделаюсь легким испугом, главное потом выпутаться, если холст порвется, а он непременно порвется... Шажок назад, взгляд через плечо, еще шажок... Прыгну неправильно, промахнусь – или смерть, или тяжелые переломы. Автохирурга на Меркуриуме нет, настоящих врачей тоже.
Три, два, один...
Я опередил монстра на секунду. Узконаправленный луч ударил ему в грудь, я в это время уже падал вниз, спиной к земле. Надвратная башня полыхнула, как бочка с бензином, ярко и страшно. Надо мной сверкнуло нечто наподобие шаровой молнии, распавшейся на искры, раздался могучий хлопок, прошла раскаленная ударная волна.
Приземление было не очень приятным: накрывавший телегу полог я пробил насквозь, грянулся на тонкий слой соломы, больно ушиб плечо. Поморщился, вылез и со всех ног бросился к Зигвальду, совершавшему неудачные попытки встать со щита, съехавшего на мокрую от дождя землю.
Его правое предплечье привело бы в ужас даже военного хирурга: мышцы и сухожилия разорваны, белеет кость, кровища, плоть висит клочьями. Смотрит, однако, осмысленно.
– Помоги Теодегизилу!
– Тебе врач нужен!
– Кто?
– Ну... Лекарь!
– Перебьюсь, не впервой. Помоги ему!..
Теодегизилу не повезло – по моему мнению, чудовища каким-то образом отличали благородных от простецов и прежде всего нацеливались на них. Не исключено, что именно поэтому монстры не обращали на меня особого внимания, мой организм не «фонил», биоэнергетика самая обычная, как у любого нормального человека, я не могу подобно Зигвальду и его родственникам вырабатывать энергию по собственному желанию! Две собакоподобных уродины отвлекли простецов, третья, похожая одновременно на ящерицу и рогатого беса, по хребтине которого ползали зеленоватые болотные огоньки выдернула Теодегизила из плотного строя, повалила в размякшую глину и полоснула лапой по груди – полетели звенья разорванной кольчуги. Никаких рассуждений, надо быстро помочь. Но как? Если выпалю из «Штерна», задену человека и нескольких простецов (эти уже расправились с одной из огромных черных псин и увлеченно добивали вторую топорами на длинных рукоятях).
Решение пришло неожиданно – самострел все еще оставался в левой руке. Удивляясь собственной невозмутимости, я устроил болт на ложе, уверенным шагом приблизился к бесу со спины и всадил стрелу точно в основание черепа с продольным гребнем и маленькими кривыми рожками. Эффект последовал ошеломляющий: тварь мгновенно охватили белые язычки пламени, она вспыхнула, словно бенгальский огонь, я изо всех сил ударил ее ногой, отшвыривая от Теодегизила. На помощь пришли трое вымазанных в грязи и крови простецов, только белки глаз сверкают – они оттащили раненого в сторону, оставили у наглухо закрытого входа в господский дом и с победоносным ревом кинулись обратно к нам...
Все кончилось внезапно – мы всей гурьбой добили последнего монстра, превратив его в месиво из костей, вонючей шкуры и внутренностей. Нетико вдруг огласил двор сигналом зуммера, который по штатному расписанию транспортных и боевых кораблей Содружества обозначал отбой тревоги. Соригинальничал, надо полагать. На мониторе ПМК не было ни единого красного значка. Все-таки отбились. Но только от кого?..
Выглядели мы все кошмарно: толпа тяжело дышащих, насквозь мокрых мужиков, жидкая грязь, кровь, запах стоит тяжелый и тошнотворный – воняет гарью, дымом, кислым потом и еще чем-то невыразимо противным. Я подбежал к Теодегизилу, быстро осмотрел и матерно высказался по-русски: братец Зигвальда явно не жилец, левая часть грудной клетки вскрыта когтями, ребра сломаны, видно белесое легкое. Ладно, пускай им займутся простецы...
– Ты как? – выдохнул я, увидев тяжело хромающего Жучка. Здоровой рукой прижимает к груди то, что осталось от кисти и предплечья правой. Морщится, шипит, но идет сам. Никаких сомнений, руку придется ампутировать, травма тяжелейшая, – но кто этим станет заниматься? Только не я, они меня не заставят! Может, кто из простецов имеет лекарские навыки?
– Могло быть гораздо хуже, – выдавил Зигвальд. – Найди Гунтрамна, он командует отцовским отрядом... Гунтрамн жив, я его только что видел. Пусть возьмет своих, кто уцелел, и загородит проем телегами. Когда пламя погаснет, в крепость кто хочешь заберется, прячась за телегами проще обороняться.
Жучок кивнул в сторону грустно догоравшей надвратной башни – перекрытия уже обрушились, на тын огонь не перекинулся, дерево было слишком влажным.
– Тебя надо перевязать!
– Кровь давно остановилась, обойдусь пока...
– Остановилась? – я замер. Наверняка были повреждены крупные сосуды, артерии, как это прикажете понимать?
– Гунтрамн, – напомнил Зигвальд. – Ты вроде не ранен, сможешь остаться с простецами до рассвета? Не беспокойся, второй раз твари не придут. Раньше никогда не было двух нападений подряд, надеюсь и теперь обойдется. Чего встал, как столб? Считай, до самого утра ты в Баршанце командуешь, учись управлять простецами, пригодится...
Глава восьмая
О БИБЛЕЙСКОМ СОВЕРШЕНСТВЕ
