Ему казалось, что Виктор хочет убить его прямо здесь за такие слова. И испытывал какое-то странное усталое удовлетворение.
Он допил свой коньяк и поднялся.
– Сегодня я ухожу первым. Пойду исполню вечерний романс нашей девочке. А ты посиди минут пятнадцать, потом пойдешь.
Арсен надел плащ, аккуратно застегнул его на все пуговицы и вышел на улицу. Было совсем темно, но он хорошо знал, где здесь поблизости есть телефон. Зайдя в будку, он опустил в прорезь жетон и набрал номер. Длинные гудки удивили его. Первый час ночи, где она гуляет? Может быть, спит и не слышит? Или любовью с мужем занимается и поэтому не снимает трубку?
Дверь будки открылась, и он услышал за спиной тихий вкрадчивый голос:
– Меня нет дома, вы напрасно звоните.
Он даже не нашел в себе сил резко обернуться. Медленно повесил трубку на рычаг и только потом повернулся всем корпусом.
– Это вы, – констатировал он. – Что ж, я рад. Вы оказались даже хитрее, чем я думал. Вы все-таки меня выследили.
– Не буду скрывать, это вышло случайно, – ответила Каменская. – Только благодаря вашему Тришкану. Без его ошибок я бы до вас никогда не добралась. Отдаю вам должное.
Они так и стояли: он – в телефонной будке, она – на тротуаре. И рядом никого не было.
– Вы не можете меня арестовать, – сказал Арсен. – У вас против меня лично ничего нет.
– А я и не буду пытаться вас арестовывать. У меня действительно ничего нет против вас. Мое знание никому не нужно, если оно не подкреплено доказательствами. Вы обещали мне убийцу Карины Мискарьянц. Вы не забыли?
– Я помню. Но должен вам сказать, что наш торг не окончен. Я теперь и без вас знаю, кто и зачем послал ваши фотографии в ГУВД. Так что эта информация никакой ценности не имеет. Более того, я принял меры, чтобы ваша докладная, которой вы пытались меня напугать, не принесла моим людям ощутимого вреда. Предлагайте что-нибудь другое.
– Хорошо. В обмен на убийцу Карины могу рассказать вам, что произошло у вашей конторы с Денисовым. Ведь вы же не можете этим не интересоваться.
– Вы правы, – сказал Арсен и в этот момент услышал приближающиеся шаги. Самые обычные шаги. Но он слишком хорошо их знал.
– Рассказывайте, – произнес он спокойно, хотя внутренним зрением уже увидел все, что произойдет через секунду.
Он видел себя лежащим на мокром осеннем тротуаре, видел бледное лицо Каменской, склоненное над собой, видел всепоглощающую тьму и яркий призывный свет где-то вдалеке.
– Говорите же, – повторил он.
Мощный удар толкнул его назад. Он сильно ударился головой о висящий на стене телефонный аппарат и только потом ощутил жгучую, непереносимую боль в груди, услышал чей-то крик и топот чьих-то ног. Каменская подхватила его, не давая упасть, и он жалкой тряпкой повис у нее на руках. Потом Арсен почувствовал, что его держат более сильные руки и осторожно укладывают на тротуар.
– Все, девочка, – просипел он. – Конец.
– Кто убил Карину? – слышал он ее голос. – Скажите мне. Вы обещали. Кто ее убил?
– Нет, – произнес он чуть слышно. – Нет. Не скажу.
Он собрал все силы, чтобы улыбнуться ей. Что ж, то последнее дело, которое он себе наметил, у него не получилось. Но и у нее ничего не получится.
Он лежал на мокром осеннем тротуаре, видел бледное лицо Каменской, склоненное над собой, потом устало и облегченно закрыл глаза и увидел всепоглощающую тьму и яркий призывный свет где-то вдалеке.
– Давайте знакомиться. Моя фамилия Лесников, Игорь Валентинович…
Саприн поднял на него усталые глаза и молча кивнул. Вот и кончились самые долгие и самые страшные сутки в его жизни.
…Утром Катя ушла, хлопнув дверью, и Николай почувствовал себя совсем скверно. Ему было стыдно и за себя, и за Шоринова. Стыдно и противно. Он же понимал, что все это из-за него. Если бы тогда Шоринов не узнал, что он ночевал у Кати, у них не испортились бы отношения и Дусик не стал бы ее унижать, да еще при посторонних. Швырнуть ей деньги и смотреть, как она собирает их, ползая на коленях… Гадость какая! Мерзость!
Вернувшись в комнату, он быстро подошел к рассевшемуся на диване Шоринову и грубо схватил его за руку.
– Все, Михаил Владимирович, хватит дурака валять. Давайте деньги, и я с вами расстанусь. Пока по- хорошему.
Видно, лицо его было искажено злобой до такой степени, что Шоринов счел за благо не конфликтовать. Он открыл шкаф, в котором висела Катина одежда, сдвинул вешалки с платьями в сторону и нагнулся над вделанным в стену маленьким сейфом.
– На, живоглот! – Он протянул Саприну пачку стодолларовых купюр. – За горло меня берешь, а помощи от тебя никакой. Знал бы, что ты такой, не стал бы с тобой связываться.
Николай не ответил. Демонстративно пересчитал деньги, сунул их в бумажник и ушел, не попрощавшись. Спустился вниз, сел в машину и уже собрался было отъезжать, когда увидел, как из гастронома напротив выходит Катя в своей белоснежной длинной куртке, неся в руках две полиэтиленовые
