нашего, но земное светило всегда будет для людей лучше всех светил во Вселенной.
– Земля, согретая солнцем, – это наша родина…
– А родина у человека может быть только одна, – закончила Любава.
Эо замедлил шаг и подошел к темной скале, которая угрожающе нависла над тропинкой. Постоял с минуту, будто к чему-то прислушиваясь.
Остановилась и Любава.
– А знаешь, – сказал тихо Эо, – скала тоже запомнила нынешний день.
Любава повернула к Эо лицо. Отвечая на безмолвный вопрос, Эо обнял девушку за талию и осторожно подвел к темной массе скалы. Нагретый за день гранит еще источал солнечный жар. Любава тихонько прислонилась щекой к камню.
– Гранит сохраняет тепло, словно память, – пояснил свою мысль Эо.
Любава на минуту прикрыла глаза.
– Там, в Гостинице «Сигма», я мечтала об этой минуте, именно об этой, – произнесла она. – И верила в нее. Быть среди землян… Ощутить, что звездный путь «Ориона» завершен. И прислониться щекой к земному камню, нагретому ласковым солнцем…
Сюда еле доносились голоса и смех. Далеко позади и внизу остался дворец, сотканный из воздуха и света. Оттененный тремя горами, он возвышался громадным сверкающим кристаллом. Там гремел еще традиционный праздник, посвященный избавлению орионцев от смертельной опасности, возвращению их в единую семью землян.
Любава вновь остановилась, заглядевшись сверху на море.
– Маяк пульсирует, словно сердце, – сказала она.
– Пойдем, – произнес Эо и взял Любаву за руку. – Нам с тобой идти еще далеко…
Влажный гравий давно уже сменился каменистой Крымской почвой. Тропинка сделала еще один поворот, и вверху среди звезд прорезалась одинокая скала.
– Чертов палец? – спросила Любава.
– Угадала, – сказал Эо.
Девушка улыбнулась, блеснув в темноте зубами.
– Не мудрено, – произнесла она. – Ты мне столько раз дописывал его, что я встретила Чертов палец, как старого знакомого.
– И Ласточкино гнездо узнала?
– Узнала.
Любава присела на жесткую траву у тропинки, прислонилась спиной к валуну.
– Я еще не могу долго ходить… – начала она.
– Отдохнем, и я устал, – перебил Эо.
Любава сняла туфли, вытянула ноги. Эо растянулся прямо на тропке.
Голоса сюда почти не доносились, ропот прибоя лишь подчеркивал тишину.
– Сколько людей прошло здесь до нас! – сказал Эо.
– И сколько пройдет после нас! – откликнулась Любава.
Между скал внизу виднелся кусок спокойного моря, перечеркнутый лунной дорожкой. В стороне провисала черная нить подвесной дороги, связывающей берег с биостанцией.
– Еще не привык я к этой дороге, – сказал Эо, уловив взгляд Любавы.
Любава знала, что подвесную дорогу, связывающую грузовой порт с биостанцией, выстроили в недавние тревожные дни, когда шла борьба за жизнь орионцев.
Любава погладила курчавые волосы Эо.
– Знаешь, что больше всего потрясло меня во Дворце встреч? – сказала она. – Не радушие землян – мы ждали его. И даже не то, что вы спасли нас, – мы верили в это. У меня просто слезы навернулись, когда повстречались два Браги – Петр и Ант, предок и потомок…
– Что касается Анта, то он давно мечтал об этой встрече, – заметил Эо.
– Ты знаком с ним?
– Еще бы! Мы с ним вместе встречали «Орион». – Эо нахмурился от нахлынувших воспоминаний. – Между прочим, я тогда же напророчил Анту, что корабельный математик – его дальний предок.
– Подумаешь, пророк! – фыркнула Любава. – Они так похожи, что угадать это нетрудно.
Отдохнув, они двинулись дальше.
– У меня странное ощущение, будто я здесь бывала когда-то, – негромко сказала Любава. – Словно после долгой разлуки я вернулась домой и теперь узнаю прежние места. Как это может быть? – посмотрела она на Эо. – Ты же знаешь, я родилась на «Орионе» и никогда прежде не ступала по земле.
Любава несла туфли в руке, помахивая ими в такт шагам.
– Хорошо идти босиком, – сказала она.
