Этой тропинкой Эо шел впервые. Это он помнил отлично. Вечно опаздывал, всегда не хватало времени, постоянно пользовался тем или другим летательным аппаратом. Почему же и его охватило сейчас чувство, что он уже бывал здесь?..
Впереди них бежали две длинные черные тени. Вскрикнула в кустах ночная птица.
– Земля дышит, – сказала Любава. – Сейчас здесь суша, а когда-нибудь, наверно, будет море.
– И раньше здесь, наверно, плескались волны, – произнес Эо. Остановившись, он разглядывал какой-то предмет под ногами, затем нагнулся, поднял его и сказал: – Только море может так обкатать камень.
Любава взяла предмет.
– Легкий камень, – сказала она. – Слишком легкий.
– Ты права, – согласился Эо, – волны здесь ни при чем. Посмотри, как искусно выточена горловина. Это могли сделать только человеческие руки.
– И дно как срезанное… – добавила Любава, разглядывая находку.
– Бутылка! – одновременно воскликнули оба.
Нужна была немалая фантазия, чтобы угадать бутылку в этом странном камне. Окаменелые ракушки давно срослись с его поверхностью. Затвердевшие водоросли стали его частью. В горлышке еле угадывалась пробка.
– Открой, – попросила Любава. – Вдруг это вестник несчастья?
Во сне, что ли, видел Эо и эту ночь, и девушку с узким лицом восточной царицы, и странный сосуд у нее в руках? Он силился вспомнить, откуда знакома ему эта картина, но память о ней ускользала.
Пробка долго не поддавалась. Наконец Эо вытащил ее зубами, ощутив во рту мимолетный привкус морской соли. В бутылке не оказалось ничего, кроме обесцвеченной ленты. Эо повертел ее, разглядывая в голубоватых лучах Луны.
– Осторожней, – попросила Любава.
– Странно: я не вижу ни одного письменного знака, – произнес Эо.
Любава взяла из рук Эо ленту и долго разглядывала ее, то отдаляя, то близко поднося к глазам.
– Здесь и не нужно никаких знаков, Эо, – негромко сказала она. Затем вложила ленту в бутылку и с усилием заткнула горлышко пробкой. – Утром отнесем ее вниз и бросим в море. На счастье, – добавила она.
