– А меня больше интересуют воспитанники. До смерти хочется увидеть настоящего белкового робота, – призналась Май. – Пойдем в воскресенье в Зеленый городок?
– Посмотрим.
Май присела на краешек стола.
– Чем их только там пичкают, белковых? – сказала она. – Подумай только: десять лет обучения!
– А человек?
– Ну, сравнил, – протянула Май. – Человек всегда остается человеком.
– Без обучения и человек стоил бы немного, – произнес Федор. – Есть древний рассказ о младенце, затерявшемся в джунглях. Его выкормила волчица.
– Ну и что? – спросила Май, болтая ногами.
– Мальчик вырос здоровым. Но он даже ходить, как человек, не научился
– ползал на четвереньках. И не мог произнести ни единого слова… Его никто не учил говорить, понимаешь?
Май кивнула.
– Вот послушай, – сказал Федор. Он отыскал среди фотографий вырезку из журнала и прочел: «Некоторые считают, что белковые роботы наделены качествами людей. Это ошибка. Не скажем же мы, что магнитофон обладает отличным голосом, если он воспроизведет арию великого певца? Когда мне говорят, что белковый робот повторяет человека, я отвечаю: верно, повторяет, но на другой основе. Нам нужны не механические воспроизводители, не слепые исполнители команд, не прирученные тигры и не дрессированные слоны. Нам необходимы сильные и умные, а главное – самостоятельные помощники, которые могут в критических условиях найти единственно правильное, вовсе не шаблонное решение. Пока мне видится только один путь к созданию таких помощников – длительное и кропотливое обучение белковых систем, выращенных в камере синтеза…»
– Чьи слова? – спросила Май.
– Его, – указал Федор на фотографию Ливена Брока.
Май посмотрела в окно.
– Послушай дальше, – сказал Федор: – «Мой воспитанник Энквен в четыре месяца уже проявлял первые признаки самостоятельности, в год он стал тем, что в применении к человеку мы называем личностью, в три – мои товарищи по работе заметили, что Энквен начал внешне походить на меня. Он уже выходит в открытое пространство, выполняет самостоятельные задания, как и прочие белковые его группы. В прошлом году, будучи на стажировке близ острова Энергии, Энквен доказал, что достиг высокого уровня развития, сумев, как он считал, спасти глубоководный комплекс…»
– Так уж и спасти, – усомнилась Май. Она спрыгнула со стола и предложила: – Идем сыграем в пинг- понг.
– Где?
– Здесь внизу есть спортивный зал, я видела.
Федор встал со стула, сунул карточку Ливена Брока в нагрудный карман.
– Сегодня выиграю я, – сказал он.
– Хвастунишка, – усмехнулась Май, одергивая платье.
Обь неспокойно ворочалась на каменистом ложе. Волны лохматились под ударами ветра, перехлестывали через мол, надсадно ухая. Временами накрапывал дождь.
Кучка белковых роботов жалась поближе к пирсу, взгляды их были прикованы к разыгравшейся стихии, с которой до сих пор никому из них не приходилось иметь дела. Вылазка на океанское дно не в счет – там умения плавать не требовалось.
Роботы были вызваны на водный полигон по радиосигналу тревоги.
Волга и Карбенко стояли у мола.
– Все явились, ты проверил? – спросил Волга.
– И проверять нечего, – самоуверенно произнес Карбенко. – В истории Зеленого городка не было еще случая, чтобы белковый ослушался команды.
– Все-таки надо бы…
Карбенко махнул рукой.
– Не будем терять время, – нетерпеливо перебил он. – Ветер усиливается.
Волна с шумом разбилась у их ног. Белковые, в ожидании стоявшие поодаль, сделали несколько шагов назад.
– Инстинкт самосохранения, – сказал Карбенко и плотнее запахнул плащ.
– Нормальная реакция.
– Отложим на денек обучение плаванию? – неожиданно предложил Карбенко. – Видишь, что делается.
– Нет.
– Неровен час, кто-нибудь погибнет…
Волга взял Карбенко за пуговицу плаща.
