которой с достаточной точностью можно было определить по карте. Например, тригонометрический пункт, перекресток дорог или другой ориентир, имеющийся на карте и на местности. Запускались высокоскоростные маховики- гироскопы, которые за счет инерции сохраняли свое положение при изменении направления движения. На планшет ложилась карта, на точку начала движения устанавливалось перо самописца, которое и отчерчивало весь маршрут движения.
В любой момент можно было снять с карты координаты своего местонахождения и не заблудиться в незнакомой местности, ночью или в тумане. Но основное его назначение было — получение точных координат огневой позиции (ОП) и наблюдательного пункта (НП), что необходимо для ведения артиллерийской стрельбы с закрытых огневых позиций.
Наконец колонна тронулась. Растянувшись длинной железной змеёй, лязгая гусеницами, она поднимала в воздух тучи пыли. Дождей давно не было и прокаленная солнцем земля, под гусеницами превращалась в мельчайшую пыль, оседавшую толстым слоем на броню и придорожные деревья. Через пару часов колонна свернула с шоссе в лес. Дальше путь лежал по лесным дорогам. В лесу скорость движения упала, уменьшилась и пыль. САУшки и ЗСУшки, как большие животные, неторопливо протискивались по узкой лесной дороге, иногда задевая за склонившиеся пониже ветки деревьев. Стемнело, механики-водители ориентировались теперь по еле видным габаритам впереди идущих машин. Приборы ночного вождения не включали, так как не было необходимости в светомаскировке.
Наконец, уже за полночь, колонна прибыла в конечную точку своего маршрута.
Это была широкая лощина, заросшая по краям высокими соснами. Деревья росли достаточно редко, между ними можно было свободно расположить технику, а раскидистые кроны, шумящие в высоте, обещали защиту от палящего солнца днем.
Поступила команда размещать технику. Медленно, задним ходом, машины вползали под деревья и глушили двигатели. После целого дня рева двигателей и лязга гусениц наступившая тишина казалась оглушительной. Постепенно лес, напуганный незнакомыми громкими звуками, вернулся к своей обычной ночной жизни. Тихонько бормотала протекавшая невдалеке речка, где-то ухала сова и все это, как покрывалом, накрывал мерный шорох шевелящихся под ветром крон деревьев.
Указанное место предназначалось для стоянки техники, их должны были встретить и указать место для лагеря, где в палатках им предстояло прожить предстоящий месяц. Однако почему-то их никто не встретил. Перо топопривязчика остановилось в том месте на карте, где им и положено было находиться, да и местность соответствовала карте, ошибки быть не могло. Решив разобраться с этими непонятками с утра, Абросимов отпустил офицеров отдохнуть, назначив сбор в 6-00 у своей КШМки.
22 июня 1981года. Понедельник.
Офицеры начали собираться минут за десять до назначенного срока. Стоя под деревьями они негромко переговаривались, некоторые курили и все с недоумением прислушивались к звукам, доносившимся с запада. Начавшуюся в три часа ночи канонаду сначала приняли за раскаты грозы, но через время стало ясно, что это не гроза, а звуки разрывов артиллерийских снарядов. На слух, шла массированная артиллерийская подготовка, как перед наступлением.
К звукам канонады добавился еще какой-то звук. Он становился все громче, превращаясь в гул сотен авиационных моторов. Наконец над лесом появился и сам источник гула. В небе показались винтомоторные самолеты, они летели с Запада на Восток. Самолетов было очень много. Волна за волной они проплывали над головой. Освещенные восходящим солнцем, сверкая стеклами остекления кабин, они хорошо были видны на фоне розовеющего неба. По виду они напоминали немецкие пикирующие бомбардировщики «Юнкерс-87», виденные в кинохрониках о Великой Отечественной войне, прозванные нашими солдатами «Лаптежниками» за неубирающиеся шасси, закрытые большими гондолами обтекателей. Разговоры смолкли, все смотрели на небо. Наконец кто-то сказал:
'Что за хрень такая, кино что ли снимают'. Лейтенант Гелеверя поднес к глазам бинокль, висевший у него на шее. При восьмикратном увеличении самолеты было видно очень хорошо и без труда различались на крыльях фашистские кресты.
Передавая бинокль из рук в руки, офицеры всматривались в небо.
Все повернулись к Абросимову.
— Честно говоря, сам не пойму, в чем дело — произнес он.
Офицеры сдержано, в полголоса, стали высказывать свои предположения о происходящем. Если это кино то, как с ним увязать артиллерийскую стрельбу на границе, если война, то с кем? Неужели для того, чтобы войти в Польшу, потребовалась такая мощная артподготовка. Включили радиостанции.
В КШМке, кроме УКВ станции Р-123, была и коротковолновая станция Р-130.
Пройдясь по диапазонам, радист недоуменно доложил, что на УКВ выше 37 мегагерц вообще тишина, от 28-ми до 37-ми мегагерц слышна немецкая речь, возможно, работают танковые радиостанции, так как насколько раз произносилось слово «Панцер», что на немецком — танк, а весь КВ-диапазон забит немецкой речью и станциями, работающими морзянкой.
Пока судили да рядили, с востока тоже донеслась канонада, однако это было больше похоже на бомбежку. Разрывы были такой силы, что даже земля подрагивала под ногами. Все это, не укладывалось ни в какие разумные версии.
Начальник штаба Васильев дал команду строиться. После его доклада, Абросимов поздоровался, дал команду «Вольно» и сказал:
— Что бы не произошло, мы должны помнить, что являемся офицерами и солдатами Советской армии, и должны с честью выходить из любых непредвиденных ситуаций. Исходя из неопределенность обстановки, приказываю:
— солдатам и офицерам получить боеприпасы к стрелковому оружию, оружие зарядить и быть готовым к его применению.
— немедленно начать подготовку орудий к боевому применению, подготовить снаряды, заряды и уложить в боеукладку орудий. Подготовить весь имеющийся боезапас. О готовности доложить к 10–00.
— из числа водителей выставить боевое охранение по периметру нашего расположения, на расстоянии 500 метров от него.
— из взводов управления и разведвзвода организовать четыре разведгруппы, численностью по десять человек, включая водителя и стрелка БТРа.
— Командирами разведгрупп назначаются:
Старший лейтенант Лучик, лейтенанты Гелеверя, Денисенко и Омельченко.
В 8-30 разведгруппам прибыть для получения боевой задачи.
— командиру зенитной батареи, капитану Профатилову, обеспечить защиту дивизиона с воздуха. Огонь открывать только при явной атаке противника.
— произвести тщательную маскировку, с использованием штатных и подручных средств. Передвигаться только по лесу, не выходя на открытое пространство.
— Вопросы есть?
Основной вопрос, конечно, был — Что же все-таки происходит? — Но все понимали, что командир знает на больше них.
— Вопросов нет! Разойдись.
Офицеры разошлись по своим подразделениям, и закипела работа.
Для тех, кто не знает, поясню, что техника во время хранения находится на консервации, стволы орудий изнутри смазаны толстым слоем смазки. Чтобы можно было стрелять, необходимо эту смазку тщательно удалить. Это нелегкая задача занимает немало времени. Представьте, что вам нужно почистить ружье с длинной ствола в четыре метра. Снаряды тоже хранятся в смазке и без взрывателей. Нужно очистить их от смазки, ввернуть взрыватели, закрепить их от самопроизвольного отворачивания накерниванием. Хотя взрыватели взводятся в момент выстрела, картина, когда человек сидит и лупит молотком по снаряду в районе взрывателя, не для слабонервных. Уже подготовленные снаряды и гильзы с зарядами{4} необходимо погрузить в САУ и закрепить в креплениях боеукладки.
Зенитчики тоже занимали подготовкой своих ЗСУшек. Установив зарядную машинку, они набивали длинные металлические ленты снарядами и укладывали их в зарядные ящики пушек. При скорострельности 3500 выстрелов в минуту, четыре ленты по 500 снарядов улетали меньше чем за минуту, а весь боекомплект машины составлял 2000 снарядов.
Солдаты и офицеры получали патроны к автоматам, снаряжали магазины и укладывали их в подсумки. Разведчики получили еще по две гранаты РГ-42.
Работа кипела, но не было слышно обычного в таких случаях разговора, дружеских подначек и смеха над удачными шутками. Продолжавшаяся на западе канонада и пролетавшие иногда на небольшой высоте самолеты всех тревожили, поэтому работали молча, сосредоточенно, разговоры велись в полголоса и по делу.
Лейтенант Гелеверя.
Времени на сборы было в обрез. Пока водитель и башенный стрелок моего БТРа снаряжали патронами ленты для КПВТ и ПКТ, я построил свой взвод. Пока шли от Абросимова, я уже наметил, кого возьму с собой. Конечно сержанта Сорочана, он помимо того, что отлично работает с дальномером, прекрасно развит физически, имеет зоркий глаз и к тому же, неплохо стреляет из автомата и пулемета. Обязательно сержанта Мавроди, командира отделения связи, пару радистов с переносными радиостанциями, чтобы можно поддерживать связь с броником, когда придется удалиться от него, рядовых Петренко, Самойлова и Крюкова. Конечно, группа маловата, но еще водитель и пулеметчик БТРа, итого со мной десять человек. Объявив, кто идет со мной, я стал изучать полученную карту. Лесной массив, в котором мы находились, был очень большой. На западе, он начинался почти от государственной границы, проходившей по реке Буг, и тянулся на восток почти сто километров, на юг от нашего расположения до границы леса было километров семьдесят, а на север он уходил на территорию Белоруссии и уже за пределами карты, очевидно переходил в знаменитые белорусские леса, место базирования партизан. Конечно, это не была сибирская тайга, где на сотни километров не было населенных пунктов. По лесу были разбросаны хутора, деревеньки и городки, проходили дороги, даже несколько крупных шоссе. Крупными населенными пунктами были: на северо- западе, почти у границы, Владимир-Волынский, на востоке — Луцк, на севере — Ковель. Было много речек, в основном небольших, извивавшихся на карте причудливыми голубыми петлями.
Изучая карту, я невольно прислушивался к канонаде на западе, она то притихала, то усиливалась. Я пытался понять, что же с нами произошло, но внятного объяснения произошедшему не было. В школе и институте я много читал фантастики, там иногда попадались такие ситуации, когда герой оказывался в прошлом. Начиная с Уэллса и 'Янки при дворе короля Артура' эта тема периодически возникала в литературе, но ведь это фантастика! Хотя других, более разумных объяснений сложившейся ситуации не было. По всему было, похоже, что мы переместились ровно на сорок лет назад, и попали в 22 июня 1941 года, в момент начала Отечественной войны. В этом случае становится объяснимым канонада боя на границе, пролет армады самолетов с немецкими крестами на крыльях и бомбовые разрывы на востоке, куда пролетели эти самолеты. Если исходить из этих предпосылок, то нам будет не сладко. Хотя конечно наша техника и оружие превосходили немецкую, того периода, но все-таки, самоходка не танк, броня у неё противопульная и даже 20-ти миллиметровые пушки немецких танков Т-2 могли ее пробить. Конечно при попадании из нашей «Гвоздики» в немецкий танк, от него мало что оставалось и КПВТ БТРов должны были пробивать их броню, однако основной немецкий танк Т-3 уже был 'не по зубам' пулеметам БТРов, а стоявшие на нем (в зависимости от модификации) 37-ми или 50-ти миллиметровые пушки представляли уже серьезную угрозу. И что самое плохое, боеприпасов было мало, а взять их здесь было не где. Крупнокалиберный пулемет ДШК, выпускавшийся в это время, имел калибр 12,7 мм. Патрон к АК-74 был еще даже не создан. Единственное, что немного утешало, пулемет ПКТ был разработан под винтовочный патрон, использовавшийся еще в знаменитой «трехлинейке» Мосина. Эти патроны должны здесь быть, но на оккупированной территории, в конце концов, и они кончатся. Проблема со снарядами, возможно, могла решиться за счет использования боеприпасов к 122 мм орудиям довоенного выпуска, но где бы найти тот склад, на котором они есть! Оставался один выход, постепенно перевооружаться на трофейное оружие.
Острым был вопрос и с топливом для техники, немцы использовали в основном бензиновые двигатели, так что для заправки БТР и ЗИЛов можно было использовать трофейный бензин, а вот с дизтопливом могли возникнуть большие проблемы, имеющиеся в бензовозе пять тонн погоды не делали.
Пока я работал с картой, бойцы нарубили веток и закрепили их на БТРе, так что он стал походить на большущий куст. Это было явно не лишним, так как уже пару раз появлялся немецкий самолет разведчик 'Фокке-Вульф 189А', называемый в книгах о войне «Рамой». Имея два фюзеляжа, он и, правда, походил на рамку.
