блестящие даже сквозь грязь волосы, нос горбинкой, полные обкусанные губы, высокие скулы, черные глаза – красивые, но подернутые поволокой безумия… Наверное, из благородной семьи. Почему на улице? Наверное, душещипательная история из жизни высшего общества… Надо сунуть монетку, где-то завалялся алтын… какое смешное название… Он полез в карман.
— Господин! — рыдала девица. — Пожалуйста, не бросайте! Все, что угодно!..
Вечернее солнце озорно блеснуло на латунном значке «фебеля» на накладном кармане. Да, действительно, не из бедной семьи девочка. Брючки такого фасона в последнее время можно достать только втридорога и по большому блату, фанатеет по ним молодежь. Разлагающее влияние Сахары, чтоб ему…
Внезапно пелена спала с его глаз. Вялость исчезла, словно и не наваливалась только что удушливым одеялом, разум прояснился, как после хорошего глотка уличного морозного воздуха в затхлой комнате. Брюки на женщине? Фебельская фабрика? Да что здесь происходит, дерись все конем?! Он резко развернулся и схватил девушку за плечи.
— Кто ты! — громко спросил он, на всякий случай сильно встряхнув ее. — Отвечай – кто ты? Как зовут? Имя? Откуда ты здесь?
— Ок… Оксана… Шарлот… — всхлипнула та. — Не бросайте, господин! Все, что угодно!..
— Тихо, Оксана! — Олег стиснул руки у нее на плечах. — Откуда ты? Слышишь? Откуда ты? Где ты родилась? Откуда у тебя такие штаны?
— Купила… купила на рынке, честно, господин! Я купила, не украла! На Туче!..
— Город! — рявкнул Олег. — Какой город?
— Мокола! — всхлипнула та. — Мокола! Его здесь нет, но он есть! Он честно есть!
— Так… — Олег лихорадочно огляделся. Недалеко виднелась какая-то широкая улица. — Все хорошо, милая, успокойся. Я куплю тебе поесть. Пошли за мной. Давай, давай, пошли…
— Нашел барин себе шалаву, — громко сказал какой-то оборванец неподалеку. — Эй, барин! Тебе что, своих не хватает, сытых да гладких? Чего наших девок лапаешь?
— Иди ты… — отмахнулся от него Олег, увлекая за собой девушку. — Идем, милая. Все хорошо, все нормально. Теперь все будет очень хорошо…
Девица, все так же вцепившись в него, покорно плелась следом. Безумный блеск в глазах поугас, но взамен она начала шататься. Олег почувствовал, как бешено колотится его сердце. Свистнув медленно движущемуся по улице извозчику, он полуобнял Оксану, не давая ей упасть.
— Все хорошо, — лихорадочно бормотал он. — Все хорошо…
30 августа 1905 года. Москва
— Могу лишь повторить все то же, что и мой коллега вчера, — Болотов откинулся на спинку кресла и принялся аккуратно протирать пенсне. — Серьезное истощение, нервное и психическое, шок, а также синяки и ссадины. Судя по всему, ее как минимум один раз избили, хотя и не слишком сильно. Но никакого особенного вреда здоровью. Несколько дней полноценного питания и покоя – и организм справится. Сколько ей? Семнадцать лет? Восемнадцать? Организм молодой, восстановится быстро.
— Я бы сказал, что ей двадцать с небольшим, — задумчиво поправил его Олег. — Двадцать два- двадцать три. У нас люди старятся медленнее, чем у вас. Судя по манере одеваться и некоторым проскользнувшим в бреду словечкам вроде «Сечки», она студентка вуза, педагогического института имени Сеченова. Старшекурсница, скорее всего.
Доктор внимательно посмотрел на него, потом покачал головой.
— Знаете, Олег Захарович, я все же не верю вашим сказкам о другом мире. Давайте останемся при своем. Семнадцать ей лет или двадцать с небольшим – особого значения не имеет. Главное, что большого ущерба организму не нанесено. Психический шок гораздо неприятнее. Н-да… — Он вздохнул. — Что вы сказали про нее квартирному хозяину?
— Что она моя сестра, пропавшая на днях из дома матери, — хмыкнул Олег. — Жениха зарезали ночью на улице, так что она малость не в себе. Как-то ничего другого в голову не пришло. А то бы и в самом деле решили, что я проститутку приволок.
— Сестра – это хорошо, — Зубатов неслышно прошел за спинкой олегова стула. — Сестра может проживать с вами в одной квартире без ущерба для репутации. Меня, Олег Захарович, вот что смущает. Сколько еще людей из… хм, вашего мира появится здесь у нас? Один раз – вы – случайность. Второй – ваша девица – тенденция. Третий – уже система получится.
— Послушайте! — удивился Болотов. — Сергей Васильевич, неужто вы всерьез? Разве вы тоже верите в… в другие миры?
— Я верю только в Господа Бога и государя императора! — жестко оборвал его директор Охранки, прекращая расхаживать по комнате. — Остальное я знаю точно. Или как минимум предполагаю, основываясь на известных мне фактах. Давайте, любезный Михаил Кусаевич, на минуту примем на веру историю Олега Захарович. Только на минуту, хорошо? Предположим, что и он, и госпожа… м-м, Оксана Шарлот на самом деле загадочным образом перенесены из иного мира. Учитывая взгляды Олега Захаровича на текущую политическую ситуацию, думаю, не ошибусь, если предположу такие же взгляды и у… остальных перемещенных. Попади те люди в неправильную компанию, и последствия для России могут оказаться катастрофичными. Вы понимаете меня, Михаил Кусаевич? Сразу же по возвращении в Управление я разошлю по всем Охранным отделениям России секретную директиву с указанием отслеживать людей, рассказывающих невероятные байки о своем прошлом. Возможно, мы найдем еще кого-то. Возможно, нет. Возможно, следовало бы поинтересоваться и за границей, но такое уже за пределами моих возможностей.
Психиатр с интересом посмотрел на Зубатова сквозь пенсне.
— Я понял вас, Сергей Васильевич, — кивнул он. — Но политика – не моя забота. Сейчас, господа, позвольте откланяться. Я и так надолго оставил клинику без присмотра. Привозите девушку ко мне через недельку-другую. Обещаю бесплатную консультацию.
Доктор выбрался из кресла, взял со стола шляпу, поклонился и вышел. Было слышно, как он спускается по скрипучей рассохшейся лестнице. Зубатов непонятно посмотрел на Олега.
— Храбрый вы человек, Олег Захарович, — мягко сказал он. — Источники мне доложили, как вы вчера вечером пытались дискутировать на митинге. Вы поаккуратнее, а то и в самом деле изобьют до полусмерти, а то и застрелят. Опасные нынче времена. И вот еще что. В Управление до конца недели не являйтесь. Позаботьтесь о госпоже Шарлот. Думаю, ей потребуется вся ваша помощь.
— Избавиться от меня хотите, Сергей Васильевич? — усмехнулся Олег. — Не выйдет. Раз уж мы с вами наедине, давайте-ка еще раз с самого начала. Вчера я несколько… чувствовал себя скверно, а потому вел себя неадекватно. Ночью я подумал немного, и…
— Олег Захарович, — в голосе директора Охранки прорезался металл. — Кажется, я вчера вполне ясно выразился…
— Вполне ясно, — кивнул Олег. — Скажите, вы сами находитесь под надзором?
— Что?.. — у Зубатова округлились глаза. — Я? Под негласным надзором? Да вы что?
— То, что вы о надзоре не осведомлены, не значит, что его нет, — хмыкнул Олег. — Зуб даю, наверняка на вас кто-то стучит вашему начальству. Секретарь, скажем, или кто-то из подчиненных. Меньщиков мне вот не очень нравится – какой-то замкнутый, неконтактный.
— Меньщиков обязан мне всем, — холодно ответил Зубатов. — Я вытащил его из революционной среды, я вернул его на службу после того, как его выбросил на улицу Трусевич…
— Трусевич – директор Департамента полиции, если я правильно понял? — осведомился Олег. — Он же в Петербурге. Неужто самолично увольнял такую мелкую фигуру, как Меньщиков? Ладно, неважно. Как- нибудь вы расскажете мне про свою опалу и возвращении из нее поподробнее. Попробуем прикинуть, кто у нас играет на две стороны. Сейчас только хочу заметить, что был явно неправ, пытаясь разговаривать с вами в присутствии Медникова. И вы правильно сделали, что оборвали меня. То, что нам предстоит сделать, требует строжайшей секретности, и чем меньше народу…
