Томара подошла к ней и притянула за плечи.
– Ты у нас молодчина, Кара, – шепнула она. – Просто молодчина. Я ни секунды не сомневалась, что ты справишься.
И тут Карина уткнулась ей в плечо и откровенно заревела. В этих слезах излилось все: и тоска расставания, и радость от того, что Мири все-таки выздоровел, и напряжение, копившееся в ней все время, пока она устраивала сеансы, и благодарность окружающим людям, с большинством из которых она так и не успела толком познакомиться… Аплодисменты постепенно стихли, и присутствующие начали расходиться по своим делам, деликатно не замечая ее слез. Только старшая сестра Марина подошла к девушке и погладила ее по голове.
– Все уже, плакса, – заявила она в свой обычной чуть грубоватой манере. – Хватит слезы лить. Жаль, что ты уезжаешь. Тома, может, уговоришь ее остаться? Доучиться она и у нас сможет, верно?
– Уговаривала, Мара, – Томара вздохнула. – Не хочет. Домой рвется, словно золота там насыпано.
– Я вернусь! – шмыгнула носом девушка, отрываясь от ее плеча. Решение, ясное и четкое, родилось у нее словно вспышка молнии. – Я обязательно вернусь в следующем году. Томара, у вас ведь найдет место для интерна-второгодка, да?
– Для тебя обязательно найдется, – кивнула куратор. – И не только как для интерна. Кара, я хочу, чтобы ты знала: мы всегда будем тебе рады – в любом качестве. Мне тоже страшно жаль, что ты уезжаешь. Если бы все юные оболтусы относились к делу так же ответственно, как и ты… Ну вот, смотри, всю тушь себе размазала, причем мне на халат.
– Ничего, машина отстирает, – хмыкнула Марина. – Сейчас пришлю кого-нибудь из девочек с чистым. Ну ладно, пошла я. Дел, как всегда, невпроворот. Кара, как поедешь, забеги попрощаться.
Она вышла из ординаторской, и Томара с Кариной остались наедине.
– Ну, Кара, – печально сказала Томара, – давай итоги подводить. Отчет по итогам интернатуры я уже отправила в университет Масарии, оценки, разумеется, наивысшие и за практику, и за теорию, ты в копии, посмотришь на досуге. Статью твою я еще подработаю и отправлю в 'Современную хирургию'. Выйдет, вероятно, в середине лета. А ты уже, я вижу, с вещами, значит, с квартиры съехала. Когда самолет?
– В три, – сообщила Карина. – За мной Саматта… он мой опекун, в десять на такси заедет, и мы вместе поедем.
– В три? – Томара наморщила лоб. – Знаешь что, я, пожалуй, тебя провожу. Обход я закончить успею, плановых операций и лекций нет, так что съезжу с тобой. Совмещу приятное с полезным – сто лет аэропорт не видела, а его, говорят, перестроили. Посмотрю заодно, что новенького. Не против?
– Нет! – затрясла головой Карина. – Конечно, не против. Госпожа Томара, а можно я с тобой на обход в последний раз схожу?
– Нужно! – решительно отрезала куратор. – Последний день – не повод расслабляться. И, кстати, Кара, давай-ка без формальностей. Я больше тебе не куратор, так что отпала необходимость. Беги в комнату отдыха, приведи себя в порядок и возвращайся. Косметичка у тебя далеко? Могу своей поделиться.
– Не надо, – качнула головой Карина. – Не люблю краситься. Да и не умею. Сегодня вот только к торжественному моменту готовилась. Даже хорошо, что размазалось, сейчас всю смою, и нормально…
Эхира, как и обещала, позвонила ровно в двенадцать. В последний раз помахав в вестибюле вышедшим проводить ее нескольким медсестрам и врачам, Карина вместе с Томарой вышла на стоянку и недоуменно замерла. Желтых такси поблизости не наблюдалось, зато прямо перед входом стоял небольшой красный автомобиль – 'зарахито-муссон', насколько она разбиралась в машинах. К изумлению Карины, возле него стояли и мирно беседовали Эхира, Саматта и жена мэра Крестоцина, Сатта.
– Здравствуй, Карина, – кивнула Сатта.
– Привет, Мати. Добрый день, тетя Хи, – растерянно сказала девушка, опуская сумки на асфальт и придерживая устроившегося на плече Парса, чтобы тот не соскользнул. – Здравствуй, госпожа Сатта. А-э…
– Мы с Сати вчера на одной вечеринке столкнулись, – пояснила Эхира. – Как с вечера языками зацепились, так до сих пор расцепиться не можем. Она любезно согласилась нас в аэропорт подбросить. Госпожа Томара, я полагаю? – повернулась она к хирургу. – Наслышана о тебе от Карины. Рада знакомству.
– Радость взаимна, госпожа Эхира, – поклонилась Томара. – Прошу благосклонности. А ты, госпожа, думаю, Сатта Токурас – я тебя по университету помню, ты как-то на собрании хорошо выступала, мне понравилось. О правах преподавателей и необходимости профсоюза. Госпожа, в твоей машине не найдется местечка для меня? – Она с сомнением посмотрела на Саматту. – Я хотела проводить Кару в аэропорт, но, похоже, мы все в машине не поместимся.
– Права преподавателей – мой конек, могу дни напролет говорить, – рассмеялась Сатта. – Спасибо за похвалу, госпожа Томара. В машине, думаю, мы поместимся – если господина Саматту сложить с госпожой Кариной и поделить пополам, как раз получится два средних человека. А салон у меня довольно просторный и даже слегка резиновый. Влезем. Давайте-ка грузиться, времени не так много осталось, а из города по пробкам выехать непросто.
– Просто, – меланхолично сообщил Саматта, кивая в сторону въезжающей на площадку патрульной машины с включенными мигалками. – У нас почетный эскорт.
Полицейский автомобиль остановился позади машины Сатты, и с водительского места с трудом выбралась гора мышц в черно-желтом мундире.
– Привет честной компании, – весело сказал Дентор, оправляя куртку. – Я не опоздал?
– Дентор! – воскликнула Карина. – Ой, как здорово! Ты тоже меня проводить приехал?
– Ага, – кивнул ей командир спецотряда. – Мати сдал место старта с потрохами, даже колоть не пришлось. Я попросил Панаса подменить меня на дежурстве, выпросил у ребят из гаража машину, хоть и не положено, и приехал. Доедем с ветерком. Привет тебе, кстати, от Тришши и Теодара.
Он обошел машину, одной рукой поднял все три каринины сумки и закинул их на заднее сиденье своей машины.
– Ну что, поехали? – спросил он.
– Секундочку, господин Дентор, – остановила его Томара. – Могу я попросить тебя об одолжении?
– Да, госпожа? – капитан бросил на нее оценивающий взгляд.
– Я намеревалась проводить Карину в аэропорт, но в машине госпожи Сатты, боюсь, не так много места. А я всю жизнь мечтала прокатиться в настоящей полицейской машине. Ты не согласишься пустить меня к себе?
– Госпожа, – полицейский согнулся в глубоком галантном поклоне, – отказать такой женщине, как ты, решительно невозможно. Прошу!
Он открыл переднюю пассажирскую дверь, и Томара величественно устроилась на переднем сиденье.
– Благодарю, господин, – кивнула она. – Я никогда не забуду твоей доброты.
В ее глазах мелькнул озорной огонек, и Карина с трудом сдержала улыбку – в отличие от Дентора, который, закрывая дверцу, широко усмехнулся.
– Ну что, народ, грузитесь, – сказал он, возвращаясь к водительской дверце. – Отстающих не ждем.
Саматта кивнул и с трудом втиснулся на переднее сиденье автомобиля Сатты. Карина с Эхирой забрались на заднее сиденье, и 'муссон' неожиданно резво рванул с места, пристроившись в хвост обогнавшей их полицейской машине.
До аэропорта, вопреки ожиданиям Карины, они добрались за полчаса. Парс пробрался на переднее сиденье, уперся четырьмя задними лапами в бедро Саматты, передними двумя – в крышку бардачка и с интересом принялся наблюдать за дорогой. Дентор гнал машину с включенной сиреной и мигалками, рискованно огибая пробки по встречной полосе и сгоняя к обочине автомобили в более спокойных местах, а Сатта даже и не думала от него отставать. Карина, которую на заднем сиденье мотало из стороны в сторону, несмотря даже на ремень безопасности, временами испуганно жмурилась, уже воображая себе, как возвращается в Первую городскую больницу – уже в качестве безнадежно тяжелой пациентки. А жена мэра, профессор экономического факультета и холеная красавица, вслух азартно комментируя дорожную обстановку, наслаждалась поездкой, как ребенок наслаждается бешено вращающейся каруселью.
