- Событие было настолько колоссальным, что убило все и везде. И все мертвы.
Дью помолчал какое-то время. На подобные темы было наложено негласное табу. Но Уошен настаивала, напомнив, что, возможно, они не первые, кто нашел этот странный Корабль, что перед ними уже были другие, но покинули судно по причине какой-нибудь мины-ловушки.
- Возможно, возможно, - пробормотал Дью и сел в постели. Железные пластины кровати заскрипели под. гладкими сильными ногами, переброшенными через край. Ступни коснулись прохладного ровного пола. - Возможно, - еще раз и уже более мягко повторил он.
- А, может быть, Корабль самоочищается через каждый миллион лет. События разрушают все чужеродное и неорганичное…
- А мы, значит, выжили? - кривая улыбка исказила губы Дью.
- Выжил Медулла оссиум. Иначе здесь осталось бы только бесплодное железо.
Дью провел ладонью по лицу и накрутил на палец длинный, кофейного цвета локон своей любовницы. Даже в специально затемненной спальне Уошен видела его лицо. За столько лет она изучила его до малейшей черточки, даже лучше, чем свое собственное, и в своей бездонной памяти не могла отыскать ни одного мужчины, который был бы ей настолько близок.
- Я просто предполагаю. Я и сама не верю в то, что говорю, - поспешила добавить она.
- Я знаю.
Положив руку на его потную спину, Уошен неожиданно обнаружила, что Дью смотрит в колыбель. Их малыш Локи крепко спал, и не подозревая об этом печальном разговоре родителей. Следующие три года ему предстояло прожить в детской вместе с Тиллом. Прошел месяц с того вечера, когда Уошен услышала историю о Строителях и Унылых, но до сих пор еще ни с кем не поделилась ею. Даже с Дью.
- Есть немало объяснений тому, почему мы выжили, - продолжила она.
Дью вытер пот со лба.
- Дорогой, - вдруг решилась она. - А ты слышал когда-нибудь разговоры детей? Других детей?
- О чем? - Он поглядел на нее через плечо. Уошен коротко пересказала ему странную историю о Строителях и Унылых.
Все тот же луч света, что скользил через ставни с самого начала постройки этого дома, Лег на макушку Дью и сверкнул в ярких серых глазах.
- Ты же знаешь Тилла, - нехотя ответил он. - И знаешь, какой он странный.
- Поэтому я никому и не говорю.
- И что, ты сегодня опять услышала эту историю?
- Нет.
- Но ведь ты подслушивала, так? Уошен промолчала.
Дью задумчиво покачал головой, удерживая улыбку, потом встал и, осторожно ступая босыми ногами, подошел к колыбели.
Но он смотрел не на сына. Вместо этого он ощупал подвижную погремушку, висевшую на толстой прочной веревке. Раскрашенные кусочки дерева, связанные почти незаметной проволокой, показывали Локи все те чудеса, которые он не мог видеть сам. В центре вертелся Корабль, окруженный крошечными звездолетами, несколько птиц, среди которых был и фениксоподобный, вырезанный Уошен и висевший тут без всякого объяснения.
Уошен подумала и тоже поднялась к колыбели.
Локи был спокойным ребенком. Никогда ни на что не жалующимся. От своих родителей он унаследовал несколько генов бессмертия и силу, а от этого мира, где ему суждено было родиться… Да, так чем для него был Медулла оссиум? И уже в который раз Уошен подумала о том, не было ли большой ошибкой позволить рождаться детям в мире, почти непонятом и непознанном. Мире, который может убить их. Убить завтра же, если не сегодня.
- Я бы не стал беспокоиться о Тилле, - наконец сказал Дью.
- Я и не буду, - пообещала Уошен, убеждая скорее себя, чем возлюбленного.
- Дети - это просто источник воображения, - задумчиво произнес Дью. - Никогда не знаешь, что они придумают…
И Уошен невольно вспомнила Дитя, наполовину человека, наполовину гайана, существо, которое она вырастила для Памира, и с горькой улыбкой ответила:
- Но ведь иметь их так интересно. По крайней мере, меня всегда в этом уверяли.
Мальчик шел один через площадь, рассматривая свои голые ноги, шаркающие по горячему, разогретому небом железу.
- Привет, Тилл!
Казалось, ребенок вообще не способен удивляться. Словно подумав немного, он медленно поднял глаза, и на губах его застыла заученная улыбка.
- Здравствуйте, мадам Уошен. Я надеюсь, вы в добром здравии.
Под голубым светом неба он казался вежливым, совершенно обыкновенным одиннадцатилетним мальчиком. У него было узкое лицо, маленькое худощавое тельце, и, как все дети, он был почти раздет. При виде его Уошен всегда задумывалась, кто же на самом деле является его отцом. Иногда ей казалось, что этого не знает даже сама Миоцен. Она явно стремилась быть его единственным родителем и открыто намеревалась в один прекрасный день усадить мальчика на место рядом с собой. И каждый раз, когда Уошен видела этого полудикого ребенка, на котором не было ничего, кроме штанов, она испытывала негодование, совершено неуместное и глупое, поскольку оно было направлено на одиннадцатилетнего парнишку.
- Мне надо тебе кое-что сказать, - улыбнулась она. - Некоторое время назад, когда ты был еще в детской, я услышала, как ты рассказывал другим детям одну историю. Очень изысканную историю. - Большие карие глаза, смотревшие на нее, не сморгнули - в них только заплясали черные отблески-стрелы. - Это была очень интересная история.
Тилл выглядел как любой подросток, не знающий как себя вести со взрослыми, надоедающими ему дурацкими вопросами. Тяжело вздохнув, он переступил с одной босой ноги на другую и снова вздохнул, всем своим видом являя картину бесконечной скуки.
- Как ты придумал такую историю? Тилл только пожал плечами.
- Я знаю, мы все любим поговорить о Корабле. Может быть, даже излишне любим. - Уошен все пыталась взять верный тон, чтобы мальчик, не дай бог, не почувствовал никакой покровительственности. - Всем нравится прикидывать и придумывать. О прошлом Корабля, о Строителях да и о нас всех. Но все это пустая болтовня. А с тех пор, как мы решили восстановить мост с вашей помощью… Это ведь делает вас тоже отчасти Строителями, правда?
И снова пожатие плеч и взгляд, устремленный в никуда.
На дальнем конце площади перед автомагазином команда капитанов запускала свое последнее изобретение - турбину, примитивное сооружение, построенное из грубого железа на основании смутных воспоминаний, к сожалению, увы, не спасавших от ошибок. Кое-как приготовленный из подручных средств спирт-сырец, соединенный с кислородом, издавал тихий рев. Во время работы у машины хватало мощности выполнять любую предложенную операцию. Но ее едва хватало на день, и к тому же от турбины было слишком много грязи и шума. А сейчас ее вой почти перекрывал низкий голос мальчика.
- Я ничего не выдумываю, - заявил он наконец. - Ничего и ни о чем.
- Извини? - улыбнулась Уошен, делая вид, что не расслышала.
- Я не собираюсь вам ничего рассказывать. Ну, о том, как я все это придумал.
Уошен кивнула, растерянно улыбаясь, и тут же увидела подходившую к ним Миоцен. Она вышла из магазина со старыми эполетами на простой робе из тканной вручную материи. Вице-премьер была усталой и рассерженной, как всегда.
- Я вообще ничего не придумывал! - намеренно громко еще раз повторил Тилл.
- Чего ты не делал? - требовательно спросила мать. Тилл промолчал.
На мгновение они с Уошен обменялись взглядами, словно заключая договор, и ребенок с невинным видом повернулся к матери.
- Эта машина… Что за ужасные звуки.
