Поначалу войска использовали секретные меры, но по прошествии ничего не принесшей недели поиски приняли невиданный размах. А еще через месяц арестованных подозреваемых уже подвергали следственным пыткам.
И все же тайна исчезновения капитанов - отборнейших из отборных! - так и не была раскрыта.
Скоро эта история стала известна многим, и начали просачиваться осторожные слухи, сначала среди низших членов команды, потом среди пассажиров. Потребовались объяснения на государственном уровне. Именно для этого Премьер и сочинила историю о секретной миссии в отдаленные миры, держа в тайне ее цель и направление, оставив их на волю воображения публики. В результате история повторялась настолько часто, что все так или иначе поверили ей, и по прошествии столетия, прожитого без известий об исчезнувших, Премьер надела маску скорби и сделала публичное заявление.
- Судно капитанов пропало, - сообщила она.
Это было на ежегодном банкете, и тысячи капитанов выслушали эту новость, опустив опечаленные лица.
- Судно пропало и, по всей вероятности, разрушено, - продолжала Премьер. - Я хотела бы объяснить вам эту миссию. Но не могу. Остается сказать, что наши коллеги и друзья отныне герои, у которых мы навеки в долгу.
К задачам службы безопасности отныне добавилась и еще одна: по тайному приказу Премьера наблюдение стали вести за всеми оставшимися капитанами. Старые коды были отменены и забыты. У Премьера появились новые каналы связи, сообщавшие исключительно о нахождении капитанов, их деятельности, ошибках, успехах и даже неназойливо - об их мыслях.
И все-таки, несмотря на то, что исчезнувшие капитаны составляли всего несколько процентов от общего числа, это нанесло Кораблю серьезный ущерб. Эффективность работ упала на целую четверть, а инновации сократились до шестидесяти процентов. Премьер обнаружила, что теперь приходится выискивать таланты среди всех без исключения членов команды и даже среди человеческих пассажиров. Какое из этих теплых бессмертных тел может преобразоваться в нового достойного капитана? Кому сможет она доверить хотя бы малейшую частичку корабля, одев в соответствующую форму и заставив маршировать по улицам городов?
Талантов - блестящих способностей, дающих возможность вести Корабль вокруг галактики - было мало. Очень мало.
Только у нескольких человек, да и то при наличии жесткого тренинга, времени и генетических вливаний, могли быть обнаружены те амбиции и та потребность в служении, которые требовались настоящим капитанам. Количество каналов связи все увеличивалось, и Премьер не знала отдыха ни днем, ни ночью. Говоря откровенно, было бы достаточно и этих нескольких человек - но где и как найти их? Корабль находился слишком далеко от земных колоний, а нужда в капитанах росла, становясь с каждым годом все острее.
- А если… всеобщая амнистия? - предложил тогда новый Вице-премьер Первого кресла.
Этого человека, потрясенного исчезновением Миоцен, звали Ирвиг. И он, не обладая многими прекрасными качествами своей предшественницы, все же имел достаточно здравого смысла, заключавшегося как в том, чтобы публично признавать превосходство Миоцен, так и в прекрасной способности прощать и забывать.
- Амнистия? - переспросила Премьер, и голос ее дрогнул.
- По последним данным, мадам, восемьдесят девять капитанов разжалованы. Некоторые находятся в тюрьмах за мелкие правонарушения, часть давно растворилась среди обыкновенных людей, приняла новые имена и обличья, и живет совершенно безответственно.
- А нужны ли нам такие люди?
- Если они снова захотят начать с низов… И если их преступления действительно ничтожны настолько, что вы своей властью можете простить их… Тогда - да. Тогда мы сможем хорошо использовать их.
Премьер потребовала списки.
В долю секунды перед ней оказались истории восьмидесяти девяти жизней, послужные списки, и ее проницательный ум уже вспоминал многих, поражаясь имевшимся так близко под рукой талантам. Красивый сильный палец указал на одно из высокопоставленных имен, но остановился.
- Как вы полагаете, что случилось с вашей предшественницей? - вдруг спросила она.
- Что вы хотите сказать, мадам?
- Что случилось с Миоцен? Я жду от вас нетривиального ответа. - Она откинула огромную гордую голову, повторив всем известное: - Несколько сотен наших коллег исчезают в один день, а мы не можем найти даже никаких следов. Где же они могут быть, по вашему мнению?
- Далеко отсюда,- был его приговор. А потом, собрав свои мысли, как и положено хорошему Вице- премьеру Первого кресла, Ирвиг добавил: - Это работа чужих. - Он назвал несколько пород, все были местными и на подозрении. - Они подкупили их или похитили. Увезли с корабля контрабандой.
- Почему именно этих?
- Не знаю, мадам, - вынужден был ответить Ирвиг. Под этими словами подразумевалось, что дело не в их
одаренности, хотя оба знали, что все как раз заключается именно в ней.
- Вы можете полностью довериться нашим новым средствам безопасности, - Ирвиг старался вернуться к разговору о всеобщей амнистии. - За всеми прощенными можно будет без труда наблюдать. При малейшем недоверии мы будет действовать соответственно. То есть вы будете действовать, мадам. Я думаю, что нет никакой возможности повторения минувших событий, мадам.
- Разве я беспокоюсь о повторении?
- Вероятно, беспокоюсь я, - ответил он и вспомнил, что надо улыбнуться, глядя на список бывших капитанов и особенно на то имя, на которое Премьер все еще указывала своим ухоженным пальцем.
- Памир, - спокойно произнес он.
- И вы действительно думаете, что всеобщая амнистия сработает? Что люди, подобные Памиру, продадут свою свободу за зеркальную форму?
- Продадут свободу? - удивился Ирвиг, не понимая, о чем она говорит, но, стараясь угодить Премьеру, добавил: - Я прекрасно помню Памира. Это настоящий талантливый капитан. Несколько жестковатый, конечно… Но стоит ли говорить еще что-то о нем, мадам? Памир был адептом нашей формы.
Амнистия была прекрасно спланирована и продолжалась едва ли не целое столетие, хотя еще в первые две минуты половина капитанов из заключенных и находившихся в самовольной отлучке немедленно принял все условия и попросила прощения за совершенное. Спокойно, без суеты, но и не скрываясь, каждый был возвращен на службу, получил приличный ранг и соответствующие ему обязанности, а после пятидесяти лет безупречной службы - и немалую плату, и собственные дома.
Но Памир не появился.
Премьер была разочарована, но отнюдь не удивлена. Она давно знала этого человека. Она знала его, казалось, всю жизнь. Иногда она даже понимала его. И присоединиться к этой первой волне жаждущих было совсем не в его манере. Постоянное недоверие являлось неотъемлемой частью его натуры. И помимо того он еще был человеком колоссальной, почти патологической гордости. Но под конец срока, когда возвратились даже самые заблудшие души, отсутствие Памира стало еще более заметным. И даже Премьер решила про себя, что если он все-таки жив и находится до сих пор на Корабле, то следует дать ему в награду нечто большее, чем просто прощение. И только так можно надеяться вернуть его.
Всего за двадцать минут до окончания срока в пункт службы безопасности в Порте Бета ввалился крупный мужчина в робе мыслителя и сандалиях на босу ногу. Он спокойно уселся и громко заявил во всеуслышание:
- Кажется, про меня забыли. А я хочу вернуться к своей работе или, по крайней мере, к чему-то ее напоминающему.
Поначалу его идентифицировали как одного из пропавших капитанов. Но ошибка тут же выяснилась.
- Просите прощения у Премьера, - заявил ему генерал - сидевшему в окружении двадцати молодцеватых, одетых в пурпурно-черную форму офицеров полиции крупному некрасивому мужчине. - Это
