мужчинами?
Хотя, может, это и к лучшему: в ее душе, как на чистой грифельной доске, Джанферро мог написать то, что захочет. Милли была чиста и невинна, у нее не было постыдных тайн, внезапное разоблачение которых могло бы омрачить их совместное будущее. Ее не испугают ни холодность, ни отчужденность мужа. Милли чувствовала уверенность, что сумеет найти способ преодолеть любые препятствия. И если на узкой дорожке их семейного, счастья попадется камень, она просто перешагнет – и пойдет дальше!
Миллисента улыбнулась собственным мыслям и с удовольствием огляделась кругом. Роскошная спальня молодоженов была уставлена розами и лилиями в драгоценных вазах, чей восхитительный аромат наполнял воздух.
– Так‑то лучше, – произнес принц, с одобрением глядя на молодую жену. В это время слуга закончил разбирать чемоданы и тихо вышел из комнаты. На губах Джанферро заиграла лукавая улыбка. – Чем бы ты хотела заняться теперь? – вкрадчивым тоном спросил он.
Милли залилась румянцем, не смея признаться вслух, что больше всего на свете мечтает вновь оказаться в его объятиях. К тому же он знала, что в любую минуту может войти другой слуга, или неожиданно выяснится, что дворцовый этикет требует их присутствия где‑то еще.
– Не имею ни малейшего понятия.
Джанферро взял ее за плечи. В его темных бархатных глазах поблескивали игривые огоньки.
– Ты в самом деле не знаешь? Милли, я смертельно разочарован! – Он медленно нагнулся и нежно коснулся ее губ, даря красавице легкий, почти воздушный поцелуй.
– О, да, да. Как долго я ждала!
Она прильнула к любимому всем телом, блаженно закрыла глаза и позволила себе раствориться в собственных ощущениях.
– Может быть, закроем ставни?
– Но… как же твои охранники? Ты думаешь, они не догадаются, чем мы занимаемся?
– Для того чтобы обеспечить мне защиту от внешней угрозы, охранники всегда должны быть поблизости, – терпеливо стал объяснять он. – Но, с другой стороны, их статус предполагает знание этикета и умение прикинуться глухонемыми, если это необходимо. Мы не можем себе позволить то, что нормально для других молодоженов – например, заниматься любовью под шум волн на каком‑нибудь пустынном пляже. – Джанферро улыбнулся, поймав испуганный взгляд Милли. – Зато мы можем воплотить в жизнь любую фантазию, осуществимую в пределах нашей спальни. Я надеюсь, что смогу унести тебя в заоблачные дали, не переступая порога этого дома.
Его обещание, словно взмах волшебной палочки, пробудили самые смелые мечты, которые не оставляли Милли с момента их первого поцелуя в конюшне.
– Ты научишь меня этому?
Никогда в жизни разговор с женщиной не заводил его сильнее, чем этот невинный вопрос. Джанферро почувствовал, как возбуждение нарастает внутри, заставляя сердце чаще биться.
– О, да, – прошептал он, пропуская пальцы сквозь шелковые золотистые локоны. – К концу нашего медового месяца, Милли, ты будешь знать больше, чем самая опытная парижская куртизанка.
Бывали моменты – как теперь, например, – когда слова любимого пугали Миллисенту. В них слышался скрытый намек на его бурное прошлое и ее собственную неискушенность. Она понимала, что нельзя изображать из себя маленького послушного щенка в руках умелого дрессировщика.
– Довольно разговоров, – настойчиво произнесла девушка. – Лучше поцелуй меня. И обними покрепче.
Контраст между неопытностью возлюбленной и ее страстностью возбуждал Джанферро невероятным образом. Слегка наклонив голову, он прильнул к губам Милли долгим поцелуем, о котором так давно мечтал.
Губы Милли сами раскрылись под мощным напором, как цветок под лучами солнца, а нежный маленький язычок неосознанно пустился в захватывающее путешествие по ранее запретной территории.
Джанферро осторожно скользнул ладонями по груди девушки, чувствуя, как мягкие купола мгновенно напряглись, а соски заострились. Он стал поглаживать эти трепещущие кончики сквозь ткань платья. Ее робкие стоны наслаждения ласкали слух лучше самой – прекрасной музыки, поэтому принцу стоило немало усилий, чтобы удержаться и не сорвать платье с возлюбленной. Но он вовремя остановил себя. Первый раз особенно важен – ведь именно тогда закладывается отношение к сексу на всю жизнь. Они оба так долго ждали, их терпение заслуживает более высокой награды, чем можно получить теперь.
Принц провел ладонями по узким бедрам Милли. Она вздрогнула, и это заставило его улыбнуться ленивой улыбкой привыкшего к победам сексуального хищника.
А Миллисента уже не могла ни говорить, ни даже думать: ее сердце бешено стучало в груди, а тело готово было расплавиться от неописуемого, ни с чем не сравнимого восторга.
Уверенным, привычным движением Джанферро снял с любимой нежно‑розовый наряд и отбросил его в сторону. Затем отодвинулся немного назад и смерил ее оценивающим взглядом знатока, осматривающего дорогую картину.
Оставшись в одном полупрозрачном кружевном белье, Милли, к собственному удивлению, не испытала ни малейшего стыда. Напротив, глядя в потемневшие от страсти глаза мужа, она почувствовала неведомое ранее наслаждение своею властью над ним.
Когда‑то давно инстинкт помог Миллисенте стать бесстрашной и опытной наездницей – теперь ей предстояло также интуитивно научиться искусству любви. Она приподняла волосы с обеих сторон, словно собирая копны золотистой пшеницы, при этом слегка качнула бедрами и расправила плечи, отчего грудь в кружевах бюстгальтера стала еще более соблазнительной. Джанферро судорожно выдохнул:
– Ты прекрасна. Такая невинная – о чем еще может мечтать мужчина?
Милли постаралась отбросить неприятную мысль о том, что невинность – ее единственное достоинство, заставляющее карие глаза мужа загораться страстным огнем. Заявить о себе как о самостоятельной личности можно будет и позже, а пока предстояло справиться с упрямыми пуговицами на его рубашке.
Никогда в жизни не видела Милли такого роскошного мужского торса: нежная оливковая кожа, покрытая темными волосками, упруго обтягивала крепкие стальные мышцы. Девушка осторожно коснулась пальчиком сосков на мощной груди и подняла взгляд.
– Пойдем, – хрипло произнес Джанферро. – Я больше не могу ждать.
Он подхватил любимую на руки и перенес на широкую кровать, после чего скинул с себя расстегнутую рубашку, обнажив широкие плечи. С замиранием сердца Милли следила за тем, как муж взялся за молнию на брюках. На мгновение она даже зажмурилась.
