Наконец она заметила его в нише окна, где он разговаривал с бывшим шталмейстером вестфальского короля графом Мобрейлем. Екатерина быстро подошла к ним, скрывая под любезной улыбкой свое беспокойство.
– Право, граф, мне не везет с вами, – обратилась она к Мобрейлю, – несколько минут тому назад я была вынуждена оставить вас по домашнему делу, очень важному для меня. Вы, конечно, понимаете, как трудно принимать столько гостей в присутствии его величества, и простили меня, не правда ли? Теперь я нахожу вас со своим мужем и должна прервать вашу беседу и увести его. Надеюсь, вы простите меня и на этот раз. В такой день, как сегодня, хозяева дома совершенно не принадлежат себе.
Герцогиня сделала глубокий реверанс Мобрейлю, чтобы подчеркнуть, что разговор окончен, и в то же время подала знак Лефевру, чтобы он отошел и ждал ее в стороне.
Граф Мобрейль вежливо ответил, что, наоборот, он обязан просить извинения за то, что позволяет себе надоедать хозяевам дома в то время, когда у них и без того много хлопот. Во всяком случае его беседа с маршалом была настолько незначительна, что ее легко можно отложить на другое время и продолжить разговор в любой момент.
– Да, дорогой граф, мы еще поговорим о вашем странном сообщении, – заметил Лефевр своим обычным добродушным тоном. – Представь себе, моя милая, граф, недавно вернувшийся из Лондона, убежден, что нам предстоит война с Россией. Возможно ли это? Ведь император Александр – друг и горячий поклонник нашего императора. Я сам видел, как они целовались в Эрфурте.
– Ах, вот как? Граф предсказывает войну с Россией? – воскликнула Екатерина. – Что ж, возможно, что он окажется лучшим пророком, чем ты думаешь, мой друг, – прибавила она, вспомнив слова Наполеона, которые она слышала во время аудиенции в Тюильри.
– Простите, графиня, но я не желаю омрачать ваш праздник дурными предсказаниями, – с любезной улыбкой возразил Мобрейль, – надеюсь, что я ошибся, и извиняюсь перед маршалом, что отнял у него время, передавая такие недостоверные сведения! – Поклонившись Лефевру, граф ближе подошел к Екатерине и тихо прошептал: – Мне главным образом необходимо поговорить с вами, герцогиня. Меня послал к вам граф Нейпперг, который находится теперь в Лондоне. Где и когда я могу говорить с вами подальше от нескромных ушей? То, что я вам скажу, чрезвычайно важно и не должно быть никем услышано. Здесь мы слишком близко стоим от…
Мобрейль не окончил и только глазами указал на гостиную, предоставленную Наполеону. При имени Нейпперга Екатерина задрожала. Она подозревала новую интригу, главным действующим лицом которой должна была быть Мария Луиза.
– Но Нейпперга нет в Париже? – с тревогой спросила она.
– Нет, герцогиня, я оставил его в Лондоне. Он собирался ехать в Петербург по поручению своего правительства, – ответил Мобрейль.
– Слава Богу, вы успокоили меня! – облегченно вздохнула Екатерина. – Подождите меня, граф, на моей половине и там мы сможем свободно поговорить с вами о вашем друге. Я приду туда, как только император отправится в свои апартаменты.
– Хорошо, я пройду на вашу половину, герцогиня; но скажите, в какой части замка она находится? – спросил Мобрейль. – Неловко расспрашивать об этом у посторонних, так как мое присутствие в ваших комнатах в такой поздний час может показаться подозрительным.
– Вам легко будет ориентироваться, – ответила Екатерина. – Мой будуар, в котором я прошу вас терпеливо подождать моего прихода, выходит одной дверью в зал, где выставлены все подарки и свадебная корзина невесты. Вы пройдете этот зал: только смотрите, не попадите в комнату невесты, – смеясь, прибавила герцогиня. – Впрочем, я лучше дам вам провожатого.
Екатерина подозвала лакея и отдала ему короткое приказание проводить графа. Мобрейль отвесил глубокий поклон и последовал за лакеем. На его губах промелькнула хитрая, недобрая улыбка.
Герцогиня взяла под руку мужа и, подведя к окну, сказала:
– Послушай, я сообщу тебе новость. Императору нравится Алиса, он влюблен в нее.
– Черт возьми, какая глупость пришла в голову императору! – воскликнул Лефевр.
– Ты видишь в этом только глупость! – воскликнула Екатерина, пронизывая мужа гневным взглядом, от которого он попятился назад в сильном смущении.
– Что же мне прикажешь делать? – робко спросил он, пожимая плечами. – Разве император спрашивает моего совета в сердечных делах? Не могу же я ему запретить влюбляться в Алису!
– Нет, можешь, можешь и даже должен стать между Наполеоном и Алисой, – возразила Екатерина. – Ведь она невеста Анрио. Они оба наши дети. Разве мы не обязаны защитить их от несчастья, которое угрожает им?
– То есть защитить их от императора? – воскликнул Лефевр. – Это мы не можем сделать! Я боюсь Наполеона. Он единственный человек во всей Европе, внушающий мне страх. Когда я вижу его, я не чувствую себя свободным, несмотря на то, что люблю его. Его глаза пронизывают меня насквозь, вселяют ужас. Я не могу помешать ему взять женщину, точно так же, как занять город. Нет, Катрин, я скорее заберусь в жерло пушки, чем решусь сказать императору: «Не делайте, ваше величество, того или другого!» Да и помимо всего он прогнал бы меня.
– Ну, в таком случае я скажу ему все, – решительно заявила Екатерина, – меня он не прогонит. Я уже несколько раз говорила с ним, и он никогда не запрещал мне выкладывать все, что я думаю.
Лефевр смотрел на свою жену с восхищенным изумлением, как смотрел бы на смелого укротителя, входящего в клетку со львом.
– Берегись, не поссорь меня по крайней мере с императором, – предупредил он, очень обеспокоенные выходкой жены.
Екатерина подняла левое плечо и пренебрежительно пробормотала:
– Ты просто глуп!
– Наполеон говорит то же самое! – заметил Лефевр, выслушав комплимент жены.
Но Екатерина уже не слышала этого замечания, так как ее внимание было отвлечено движением толпы
