– Все нормально. На чем мы остановились?.. Ах, да – ты не должен давать Тадеусу Нортону никаких денег.
– Поверь, дед, я и не собирался. Как я уже сказал, ты и так переплатил.
– Банк забирает ранчо, земля уйдет к застройщику…
– Нас это не касается.
– Конечно. Это касается девушки, но нас это не должно волновать.
Лукас снова посмотрел на Алису. Ее лицо оставалось непроницаемым, но глаза были полны слез.
Неужели она понимает, о чем речь? И если она так любит это ранчо, почему отец не оставил его ей?
Она – прекрасная актриса: когда нужно – изображает страсть, когда нужно – холодна как лед.
– Ладно, – сказал Феликс, – я сделал все, что мог. Я обещал Алоизу, что девочка не потеряет землю, потому что ты женишься на ней и заплатишь долги, ну да ладно…
– Дед…
– Я не могу принудить тебя выполнить условия этого контракта. Конечно, я огорчен тем, что не выполню обещание, данное покойному другу…
– Дед, есть же какой-то другой способ.
– Боюсь, нет. Ладно, Лукас, девочка – не твоя проблема. Теперь это проблема адвоката. Ты видел его – такой низенький, толстый, робкий. Потеет все время.
Лукас посмотрел на Тадеуса Нортона, который промокал вспотевший лоб.
– А что он может сделать?
– Алоиз говорил, что он… проявляет интерес к девочке. Ну, ты понимаешь, о чем я…
– Нортон хочет заполучить эту женщину для себя? – спросил Лукас, продолжая говорить по-испански и глядя на Алису. Неужели она покраснела? Нет, должно быть, показалось.
– Да. И это лучший выход из положения. Мы ничего не платим, ты свободен, а о девочке позаботится адвокат.
Несколько долгих секунд Лукас молчал.
– Дед, мы заключили это соглашение по доброй воле…
– Не мы, а я, Лукас.
– Я собираюсь порвать этот контракт и дать женщине или адвокату столько денег, сколько нужно для выплаты задолженности. Она сохранит ранчо, а мы назовем это данью памяти умершего друга.
– Нет. Мы с Алоизом заключили контракт…
– Я все понимаю, но, черт возьми… Дед, пусть это будет актом благотворительности.
– Послушай меня, Лукас. Посмотри контракт еще раз – не будет свадьбы, не будет и платежа. Ранчо уходит с молотка.
Лукас почувствовал, как заболел и задергался его левый глаз. Еще бы – не спал, не ел…
– Ты не понял – я предлагаю сделать выплату в форме благотворительного пожертвования.
– Мне не нужна ваша благотворительность! – вдруг взорвалась Алиса Макдоноу.
Лукас уставился на нее во все глаза – неужели она понимает по-испански?
Вдруг в трубке снова раздался кашель, сильнейший кашель.
– Дед? Дед?
– Извините, принц Лукас, но ваш дедушка не может продолжать разговор.
– Что это значит? Что происходит? Кто вы?
– Я – сиделка, сэр… Матерь Божья! Una ambulencia, Maria. Rapidamente! [5]
Разговор прервался. Лукас попытался взять себя в руки и резко развернулся к Алисе Макдоноу.
– Я все слышала, – сказала она. – Каждое слово. Я знаю испанский. Мне не нужна благотворительность, мне ничего не нужно от вас…
– Я должен немедленно вернуться!
– Отлично…
– Ты едешь со мной!
– Не валяйте дурака!
– У меня нет времени на споры. Дело необходимо уладить в любом случае, а я не могу остаться.
– Послушай, жалкое подобие человека…
Лукас провел с этой женщиной полдня, она по-прежнему оставалась для него незнакомкой, но он точно знал, как заставить ее замолчать. Что он и сделал.
Она отчаянно сопротивлялась, но потом тихонько застонала, и Лукас понял, что она сдается. Он
