нибудь непременно расскажет Джулии о девушке из моря, которую волшебные силы преподнесли в жены Вождю.
После обеда Луиза помогла девушкам отнести в зал приемов большой поднос с холодным мясом. У нее дух захватывало. Пол сиял… Столы с белоснежными скатертями… Искрились тонкое стекло и хрусталь… Начищенное серебро слепило глаза.
– Зал просто великолепен, – похвалила Лу. И спросила: – А вы примете участие в торжествах?
– О да, – уверенно ответила одна из молодых селянок. – Приглашены все. – Она застенчиво улыбнулась. – Мы и вправду с нетерпением ожидаем праздника. Тем более, как говорят, готовится нечто особенное, правда?
Луиза поспешила замять разговор и, поболтав с ними, еще несколько минут, ушла к себе в комнату. Сбросив спортивный костюм, быстро встала под душ, после чего надела простую однотонную юбку и легкий свитер.
Когда волосы высохли, Лу тщательно расчесала длинные серебристые пряди, решив обрезать их сразу после отъезда: чем короче, тем лучше. Возможно даже, выкрасит их в черный цвет. Это избавит ее от воспоминаний и о Вожде, и о Фрелле, и о волшебных силах, которые неизбежно возникнут при взгляде в зеркало.
Нет, шаг весьма неразумный. Конечно, время залечит раны, но никогда не сотрется в памяти та первая ночь – ночь любви, озаренная светом огня. Да еще прогулка на катере, когда Луиза крепко прижималась к Конрою дрожащим телом и тот дарил ей тепло. А его завораживающие голубые глаза?.. Его ворчание? Улыбка, от которой радостно билось сердце? Разве можно забыть?
Его любовная нежность вселяла в нее надежду, что Конрой действительно любит ее. Теперь, увы, уверенность растаяла: она, Лу, для Вождя – просто марионетка.
Между тем от бессонной ночи слипались глаза, Луиза прилегла на кровать, намереваясь лишь немного вздремнуть. Однако прошло целых пять часов, прежде чем она проснулась, почувствовав, как кто-то тихонько трясет ее за плечо.
У кровати стояла улыбающаяся миссис Тайд.
– А я принесла вам чашечку горячего чая.
Смущенная, Лу взглянула на часы.
– Боже мой! Уже пора?
– Вы успеете, – ласково сказала экономка. – До начала праздника еще добрых полчаса. Я и раньше приходила, но вы так крепко спали, то я не решилась будить. Вам необходимо отдохнуть до начала танцевального вечера. А насчет встречи гостей не беспокойтесь – Джулия уже занимается ими.
Луиза пила чай, пытаясь собраться с мыслями.
– А Джулия говорила что-нибудь, когда вернулась из деревни? – непринужденно спросила она.
– Нет… – в раздумье ответила миссис Тайд. – Но она, кажется, очень раздосадована. Я слышала, как леди о чем-то беседовала с Конроем. – И экономка вдруг прикусила язык, как бы досадуя, что выбалтывает секреты, но потом улыбнулась: – Ну что ж, мне надо заниматься делами.
Луиза подошла к окну и взглянула на дорогу. Среди сверкающих «даймлеров» и «мерседесов» ютились старые пикапы и семейные автофургоны. К дому приближался даже старый трактор, и у Лу сразу возник образ старого Филлипса, который нашел ее ночью на каменных глыбах. От мысли, что следует направляться в зал, где на ней сфокусируются любопытные взгляды гостей, у Луизы возникло гнетущее чувство безысходности. Однако девушка заставила себя пойти в ванную и ополоснуть лицо холодной водой.
Примерно через пятнадцать минут, когда Лу прикалывала к платью серебряную брошь с жемчугом, раздался вежливый стук в дверь. Полагая, что вернулась миссис Тайд, она крикнула:
– Входите!
На пороге стояла Джулия. Высокая, элегантная. Ее стройную фигуру облегало красное, мерцающее блестками платье. Пышные золотисто-каштановые волосы ниспадали на обнаженные плечи.
Луиза, которая приготовилась к тому, что на нее обрушится поток злобной брани и обвинений, буквально опешила, заметив на лице Джулии неуверенную улыбку. Она обратилась к Лу тихим, почти смиренным голосом:
– Я… я надеюсь, вы извините меня за беспокойство. Полагаю, нам следует разобраться с одним вопросом, пока еще не поздно.
Зеленые глаза Луизы смотрели настороженно:
– Что же привело вас сюда?
Джулия продолжала смиренно:
– Утром мы не поняли друг друга. И это – моя вина. Я обязана принести извинения, и прошу простить меня. – Она прикусила губу и вздохнула. – Я чувствую себя очень неловко… – Ее голос прервался, и Джулия опустила глаза.
Луизе становилось не по себе. Извинение? Признание вины? Со стороны Джулии? Даже краткое знакомство с ней свидетельствовало о весьма скверном характере леди. Но возникал другой вопрос. Можно ли досконально оценить характер за столь ничтожное время? Огорчение Джулии кажется, в общем-то, искренним.
– По-моему, если кому и неловко, так это мне, – сдержанно сказала Луиза, продолжая ломать голову над тем, что же действительно привело к ней Джулию.
Та выразила согласие, энергично кивнув головой.
– Я вполне понимаю вас. Он ведь живет с вами?
Луиза фыркнула.
