Гарри буквально вмерз в пол лестничной площадки. Теперь, во всяком случае, он был не на виду. Еще теснее прижался к стене. Конни, наскочив на него в темноте, тоже застыла.
Гарри ждал, когда сверху снова раздастся какой-нибудь звук, надеясь, прежде чем выстрелить и тем самым обнаружить себя, точно определить, куда стрелять.
Сверху — ни звука.
Гарри затаил дыхание.
Вдруг раздался глухой стук. Вслед за ним странное дробное перекатывание. Снова стук. Снова перекатывание.
Стук. Перекатывание.
Он сообразил, что сверху катится и падает со ступеньки на ступеньку какой-то предмет. Но что именно? Непонятно. Воображение напрочь покинуло его.
Стук. Перекатывание. Стук.
Интуиция, однако, подсказывала, что скатывавшийся вниз по ступенькам предмет не предвещал ничего хорошего. Потому-то, видимо, преступник и смеялся. Судя по звуку, предмет был небольшим по размерам, но, видимо, смертельно опасным. Его бесило, что он не в состоянии понять, в чем дело, представить его себе зримо. И оттого чувствовал себя глупым и беспомощным. И весь покрылся мерзким липким потом.
Предмет ударился о лестничную площадку и подкатился к его левой ноге. Ткнулся в ботинок. Инстинктивно он отдернул ногу, затем, быстро присев на корточки, пошарил рукой нащупал-таки эту хреновину. По форме похоже на яйцо, но явно больше его по размеру. Шероховатая, как у сосновой шишки, поверхность покрыта затейливым геометрическим узором. Но намного тяжелее шишки. Наверху торчит небольшой отросток-рычажок…
— Ложись!
Выпрямившись, он метнул гранату вверх, затем плашмя шлепнулся на лестничную площадку и плотно прижался к полу.
Услышал, как граната стукнулась обо что-то наверху. В душе теплилась надежда, что ему удалось добросить гранату до второго этажа. А вдруг она, ударившись о стенку лестничного колодца, уже летит обратно и счетчик отсчитывает последние секунды перед взрывом. Или преступник, едва граната приземлилась у его ног на втором этаже, снова пнул ее вниз.
Взрыв был оглушительным, ярким и страшной силы. От взрывной волны, навалившейся на него сверху, зазвенело в ушах и болезненно заныло все тело, а сердце забилось так часто, что, казалось, готово было выпрыгнуть из груди. С головы до ног его обсыпало щепками, штукатуркой и еще какими-то обломками, а лестничный колодец наполнился едким запахом сгоревшего пороха, как в о вpeмя праздничного фейерверка в честь Дня Независимости.
Перед глазами мелькнула картина того, что могло бы случиться, промедли он хотя бы секунду: его ладонь, когда он хватает гранату в момент взрыва, исчезает в брызгах крови и ошметках мяса, рука отрывается от тела, лицо сминается в лепешку…
— Какого черта? — раздался рядом с ухом Гарри и одновременно как бы издалека, так как в ушах еще звенело от взрыва, возмущенный голос Конни.
— Граната, — ответил он, быстро вскакивая на ноги.
— Граната? Что же это за фрукт такой нам попался?
Гарри тоже очень хотелось бы получить ответ на этот вопрос, но, по крайней мере, теперь ему было ясно, отчего так сильно оттопыривались карманы замшевой куртки. Но если этот подонок мог спрятать там одну гранату, то где гарантии, что их там было не две? Или три?
После мгновенной яркой вспышки взрыва темень на лестнице стала еще непроглядней.
Отбросив всякую предосторожность, Гарри понесся вверх по лестнице, чувствуя за своей спиной дыхание Конни.
В данной ситуации предосторожность была ни к чему. От пули еще как-то можно было увернуться, но если у этого бандита в запасе еще пара-другая гранат, то от взрывов уже никак не уберечься. К тому же они толком не знали, как вести себя в этой ситуации. Это был первый случай в их практике.
Гарри бы очень хотелось надеяться, что этот сумасшедший чуть задержался, чтобы посмотреть, как взрыв разнесет их в клочки, и сам же попался на свою удочку, когда граната неожиданно бумерангом возвратилась к нему обратно. Обычно если полицейский убивал преступника, ему приходилось потом исписывать тонны официальной бумаги, но Гарри с радостью готов был торчать за машинкой подряд сколько угодно дней, чтобы сегодня этот оболтус в замшевой куртке превратился бы в ком рваного, мокрого тряпья.
В длинном верхнем коридоре не было окон, и до взрыва гранаты в нем, по-видимому, было так же темно, как и на лестнице. Но взрывная волна сорвала с петель одну из дверей и прошила осколками другую. И теперь свет из окон невидимых комнат проникал и в коридор.
Разрушения от взрыва оказались весьма внушительными. Дом был старинный, его оштукатуренные стены были предварительно обрешечены рейками, и в тех местах, где отлетела штукатурка, оголенные рейки, выглядывая из рваных отверстий, напоминали собой хрупкие мумии какого-нибудь древнего фараона. По всей длине коридора валялись покореженные и вырванные взрывом доски пола, обнажив в некоторых местах обугленные балки перекрытия.
К счастью, ничего не загорелось. Этому помешала взрывная волна, загасившая все очаги возможного загорания. Легкое облако неосевшей после взрыва пыли не ограничивало видимость, но щипало глаза, заставляя их слезиться. Преступника нигде не было видно.
Чтобы не чихнуть, Гарри дышал ртом. Едкая пыль отдавала острой горечью.
В коридор выходило восемь дверей, по четыре с каждой стороны, включая и сорванную с петель. Молча обменявшись взглядами, Гарри и Конни одновременно двинулись по коридору, тщательно обходя дыры в полу, к открытому дверному проему. Необходимо было немедленно осмотреть весь второй этаж. Из здания можно было выбраться через любое окно или через запасный выход, если таковой имелся.
— Элвис!
Возглас прозвучал из комнаты двери которой были сорваны с петель и к которои они как раз направлялись.
Гарри быстро взглянул на Конни, и оба они застыли на месте, словно расслышали в голосе кричавшего какие-то роковые нотки.
— Элвис!
Хотя до того, как маньяк поднялся на второй этаж, там могли находиться другие люди, каким-то шестым чувством Гарри разгадал, что голос этот при надлежал именно ему.
— Король! Повелитель Мемфиса!
Они встали по обе стороны дверного проема, как чуть раньше внизу.
Маньяк начал выкрикивать названия самых популярных песен Элвиса Пресли:
— 'Гостиница, где разбиваются cepдцa', 'Голубые замшевые ботинки', 'Гончий пес', 'Дорогая крошка', 'Тюремный рок'.
Взглянув на Конни, Гарри вопросительно поднял бровь.
Она недоуменно пожала плечами.
— 'По уши влюблен, сестричка', 'Прелесть удачи'.
Гарри жестами дал понять Конни, что первым войдет в проем, что пойдет низко, пригнувшись, и чтобы она вела заградительный огонь поверх его головы.
— 'Тебе одиноко сегодня', 'Кутерьма голубых цветов','В гетто!'
Не успел Гарри двинуться с места, как из комнаты, описав дугу, вылетела вторая граната. Ударившись об пол между Гарри и Конни, отскочила и покатилась прочь, пока не исчезла в одном из углублений от предыдущего взрыва.
Выудить ее из-под пола не хватит времени. Отбежать назад к лестнице тоже не успеть. А замешкайся они хоть на секунду здесь — и поминай как звали.
Вопреки первоначальному плану Конни, низко пригнувшись, первая бросилась в дверной проем, на ходу стреляя из револьвера. Гарри тотчас рванулся за нею следом, успев дважды выстрелить поверх ее головы, и оба они в мгновение ока оказались за порогом выбитой взрывом двери. Со всех сторон их
