она, не имея больше сил бороться с искушением.
Она нагнулась, накрыв волосами обнаженные ноги Кале-ба и плоть, которую ласкала. Губы Виллоу приоткрылись, и кончик языка коснулся атласного окончания.
— Ты здесь даже нежнее, чем я ожидала, — шепотом сказала Виллоу, отрываясь от ласки.
Калеб вновь был захвачен врасплох. Меньше всего он ожидал этого от Виллоу. Он не смог отдалить экстаз, застонал и закрыл глаза, отдаваясь его силе.
Когда Калеб пришел в себя, он поднес руки Виллоу ко рту и поцеловал их.
— Теперь ты все знаешь, — сказал он.
Улыбка Виллоу казалась еще одной разновидностью ласки.
— А теперь моя очередь познать тебя таким же образом.
Глаза Виллоу раскрылись от удивления.
— Я не понимаю.
— Сейчас поймешь.
Рука Калеба коснулась рта Виллоу, словно не давая ей задавать вопросов, затем скользнула к горлу. Учащенный пульс красноречиво свидетельствовал, что, доставляя удовольствие ему, она сама пришла в возбуждение. Под покровом волос рука Калеба двинулась ниже и легла на девичью грудь.
— Не возражаешь? — спросил он тихонько.
Виллоу покачала головой
Он отбросил лифчик в сторону и стал любоваться обнаженной девичьей грудью, испытывая особое удовлетворение оттого, что розовые соски отвердели под одним только его горячим взглядом.
— О чем ты думаешь? — спросил Калеб
Раньше она постеснялась бы ответить. Но не теперь. Калеб без сомнений шел навстречу всем ее просьбам. Она будет вести себя с ним так же прямо.
— Хочу, чтобы ты поцеловал меня, — просто сказала она.
— Здесь? — Калеб коснулся бархатистой пирамидки груди.
Дрожь удовольствия пронизала ее тело.
— Да.
— А здесь?
Он потрогал вторую пирамидку.
— И здесь тоже.
Калеб наклонился, поцеловал груди и стал не спеша щекотать их усами, чувствуя, как у Виллоу прерывается дыхание. Погладив талию, его пальцы скользнули вниз и сняли последнее, что было на Виллоу, — панталоны.
— А еще я хочу поцеловать тебя здесь, — сказал Калеб, касаясь пупка.
Неожиданная ласка вызвала взрыв острейших ощущений, которые родились у Виллоу под ложечкой. Она прямо-таки задохнулась. А рука Калеба последовала ниже, исторгая из ее груди тихие стоны. Виллоу была горячая, томная, податливая…
— И здесь.
Виллоу издала стон, в котором соединились удивление и удовольствие.
— Раскройся для меня, — шепнул Калеб, наклоняясь и касаясь языком ее пупка.
Это было изумительно, когда длинные пальцы скользнули ей между бедер. Виллоу прерывисто вздохнула и развела ноги, предоставляя Калебу свободу действий и возможность рассмотреть ее девичьи тайны. Когда Калеб насладился упоительным зрелищем, его палец раздвинул упругие лепестки и вошел во влажное, скользкое лоно, и Виллоу задохнулась.
— Милая, страстная кошечка, — сказал Калеб, нежно куснув ей живот. — Я вижу, ты пережила приятные мгновения, когда испытывала мою стойкость.
Калеб мягко опрокинул Виллоу на спину.
— Скажи мне, если будет больно, — прошептал он, лаская подушечку волос. — Ведь ты такая маленькая.
Виллоу вздрогнула.
— Больно? — спросил он.
— Нет.
— Но ты вздрогнула…
— Я просто вспомнила…
— Что?
— Тебя. Когда ты был во мне.
Калеб улыбнулся и укусил Виллоу посильнее, отчего она вскрикнула. Большой палец вошел в нее, воспламенив и вызвав острый сладостный удар. Она почувствовала, как теплая шелковистая жидкость выделяется из нее, и в смятении напряглась.
— Калеб, я не хотела…
— Все в порядке, — перебил он, счастливо улыбаясь и трогая влажную плоть — свидетельство пережитого Виллоу наслаждения. — То же самое произошло и в бассейне, только там ты не могла этого почувствовать. А я почувствовал… Тогда это подвело меня к последней черте.
Он прикоснулся щекой к золотистой подушечке волос, которая скрывала милую пухлую раздвоенность.
— Раскройся посильнее, — шепнул Калеб.
Виллоу с готовностью развела бедра еще сильнее, и Калеб встал между ними на колени. Покрытые легким пушком упругие лепестки разошлись, открыв жадному взору Калеба живой, дрожащий узелок. Большим пальцем Калеб стал описывать круги возле узелка. Волны наслаждения одна за другой накатили на Виллоу, исторгая стоны из ее груди. Когда он убрал палец, Виллоу протестующе застонала. Он улыбнулся и возобновил ласку. Реакция Виллоу была бурной и благодарной.
— Вот так, милая кошечка, — Калеб нагнулся к бедрам Виллоу. — Ты можешь сказать, что мои руки тебе нравятся так же, как твои мне.
Кончиком языка он стал описывать круги вокруг атласного узелка. Эта ласка возбудила ее до предела, и она не в силах была сдержать обильный горячий дождь.
— Сладкая женщина, — сказал Калеб.
— Калеб, — прошептала Виллоу, — я…
Новая волна сладострастия лишила ее голоса. Калеб удовлетворенно заворчал, продолжая ласки, все ближе подводя Виллоу к финалу. Его зубы легонько сомкнулись вокруг пульсирующего узелка, даря ей наслаждение, которое она не могла себе даже представить.
Внезапно Виллоу поняла, что испытывают люди при ударе молнии. Она не смогла сдержать крика, перешедшего в стон. Мир унесся куда-то прочь, она снова и слова в экстазе повторяла имя Калеба.
Выждав некоторое время, Калеб неохотно оторвался от Виллоу. Она открыла еще затуманенные глаза и посмотрела на Калеба.
— Какие красивые глаза, — сказал Калеб. — Красивый рот, красивая грудь, красивый живот, красивая… рощица.
Виллоу увидела восхищение в глазах Калеба и снова испытала возбуждение. Она обняла его, приглашая лечь рядом, чтобы всем своим телом почувствовать его тело. Полностью понимая ее, ибо такую потребность испытывал и сам, Калеб, опираясь на локти, прижался к девичьему телу.
Виллоу обнимала Калеба, стараясь прижаться к нему еще теснее. Это было несказанно хорошо — ощущать на себе тяжесть мужского тела. Она терлась о него, наслаждаясь его теплом и силой. Калеб позволял ее рукам блуждать, где им хотелось. Когда она почувствовала твердость его плоти, у нее прервалось дыхание.
— Ты действуешь на меня со страшной силой, — признался Калеб. — Поэтому перестань крутиться и тискать меня, пока я не успокоюсь.
— Ты всегда так мучаешься?
— Раньше у меня не было проблем.
— Не было?
— Нет, — подтвердил Калеб, легонько куснув Виллоу за ухо. — Только с тобой.
Виллоу еще крепче обняла Калеба. Он попытался заглушить стон, но это удалось ему лишь отчасти.
— Калеб, — окликнула его Виллоу.
— Лежи спокойно, душа моя.
— У меня есть идея получше.
Виллоу раздвинула ноги, и мужская плоть уперлась в нее. Она медленно подвигала бедрами, стремясь к близости иного рода. По прерывистому дыханию Калеба было ясно, что он вполне определенно отреагировал на прикосновение к жаркой девичьей плоти.
— Перестань, Виллоу. Я не хочу причинить тебе боль.
— Разве ключ делает больно замку? — шепотом спросила она.
— Не делает, если они подходят друг другу. А разве ты для меня сделана, киска?
— Да, — хрипло сказала Виллоу. — Только для тебя. Возьми то, что тебе предназначено.
Некоторое время он смотрел в карие глаза Виллоу, покоренный ее откровенностью. В нем крепла уверенность, что ему никуда от нее не уйти, как реке не уйти от моря.
Наклонившись, чтобы поцеловать ее, он прошептал ее имя. Из груди Виллоу вырвался вздох, в котором прозвучало его имя. Он хотел было спросить, не делает ли ей больно, но ее тело ответило сладостной дрожью. Он не стал более сдерживать себя. Слияние тел было глубоким и полным.
Это было божественно. Виллоу открыла глаза, испытывая блаженство и восторг. Она прошептала его имя, пытаясь рассказать ему о наслаждении, которое он подарил ей, но у нее не нашлось слов, чтобы передать то, что с ней происходит. Поцелуй Калеба сказал ей, что он понимает ее и без слов. Она слышала, как он произносил ее имя, и ощущала трепет его тела, который передавался ей.
Сознание его блаженства вызвало новый прилив страсти у Виллоу, и эта страсть сплавила их тела в одно целое. Никто не мог сказать, где кончалось одно «я» и начиналось другое, потому что они стали половинками одного золотого шара.
14
— Как он? — спросила Виллоу.
— Как заново родился. Все, что Дьюсу требовалось, — это побездельничать и отъесться
Калеб похлопал Дьюса по спине, направляя мерина в сторону вечернего луга. Рана от пули уже зажила. Больше времени понадобилось для больной ноги, но сейчас Дьюс наступал на нее уверенно.
— Совсем не хромает, — заметила Виллоу.
Грустный голос не вязался с ее бодрыми словами, но Калеб ее понимал. Он испытывал те же чувства. Восемнадцать дней, которые они провели в затерянной долине, были, похожи на пребывание в раю. Сейчас, когда Дьюс поправился, а арабские скакуны попривыкли к высоте, предлогов для того, чтобы задержаться в долине еще на какое-то время, больше не оставалось.
— Мы можем еще задержаться, — внезапно сказал Калеб, высказав вслух мысль, которая сверлила его все сильнее с того момента, когда он узнал о невинности Виллоу. — Мы не обязаны гоняться, как за зайцем, за твоим братцем. Если мы хотим отыскать его, мы можем это сделать и попозже. А если мы не собираемся его искать, пусть будет по сему.
Виллоу вздрогнула, уловив суровые нотки в голосе Калеба. Она привыкла к его смеху, к его нежности и к его не имеющей границ чувственности. За
