— Ну это относится ко всем фермерам в холмах. Я постоянно получаю подарки: масло, яйца, овощи прямо с огорода.
— Совершенно верно! — Зигфрид кивнул. — Мы с Дереком долго разговаривали, и он упомянул одну вещь, которая касается вас. Недели две назад вы обещали провести обезроживание, но так и не позвонили. — Зигфрид поглядел на меня с легкой усмешкой.
— О черт! Действительно. Завтра же поеду к нему. Но вообще-то беда невелика.
Зигфрид вновь одарил меня улыбкой из глубин кресла.
— Да, мой милый, но вы же забыли, так?
— Не спорю. Но я все исправлю.
— Не сомневаюсь, Джеймс. — Он кивнул с серьезным видом и немного помолчал. — По странному совпадению выяснилось и еще кое-что в том же духе. Боб Харди пожаловался, что его стаду давно пора пройти туберкулинизацию. Вы сказали, что займетесь этим, но прошел уже месяц.
Я пожал плечами.
— Чтоб им! Действительно… Но просрочка на неделю-другую — пустяк. Займусь не откладывая.
Зигфрид в очередной раз одарил меня улыбкой и погрозил пальцем.
— Но вы же забыли, так?
— Ну ладно, ладно, я же сказал…
— Прошу прощения, Джеймс, минуточку! — Он поднял ладонь. — Вы постоянно что-то забываете. Крохотный недостаток во всех отношениях превосходного человека. Невозможно найти более добросовестного и способного ветеринара, чем вы, но забывчивость может бросить на вас тень. Вдруг люди решат, что вас их животные не заботят, что вам все равно…
— Погодите…
— Разрешите мне докончить, Джеймс. Для вашей же пользы. — Он сложил кончики пальцев. — Забывчивость — порок, с которым легко справиться, если знать, как взяться за дело. Подобных прискорбных случаев избегать очень просто: достаточно с самого начала запечатлеть в памяти то, о чем вам следует помнить.
— Господи! Это уж чересчур! А как насчет…
— Еще секунду, дорогой мой. Как я уже сказал, обещая что-нибудь, тут же сознательно запечатлейте это обещание у себя в памяти. Очень просто. Я сам постоянно применяю этот метод. Полная гарантия, что вы ничего не забудете.
Я не собирался молча снести упреки в забывчивости от самого забывчивого человека во всем Йоркшире, но тут зазвонил телефон.
Зигфрид протянул томную руку и взял трубку.
— А! Как вы себя чувствуете, Уилф, мой старый друг? — Глаза у него полузакрылись, и он совсем ушел в недра кресла.
— Я-то хорошо, мистер Фарнон, — рявкнул в трубке громовой бас. Звонил Уилф Брамли, председатель дискуссионного фермерского общества. Он принадлежал к старой гвардии и считал, что, говоря по телефону, голоса жалеть не следует, и я ясно слышал каждое его слово. — А вы-то как?
— Превосходно, Уилф, превосходно, — прожурчал Зигфрид, держа трубку на почтительном расстоянии от уха.
— Вот и хорошо. А то мы уж подумали, не случилось ли с вами чего!
— Случилось?.. Но почему?
— Так зал же полон, люди в дверях стоят, и мы вас уже полчаса ждем. Вот и подумали, вдруг что- нибудь приключилось, когда вы возвращались с вызова.
Зигфрид внезапно выпрямился, и у него отвисла челюсть.
— Зал?..
— Ну да. Человек двести собралось, не меньше. В том году все вас прямо заслушались. Я так и знал, что народу явится пропасть. Вот сидим и ждем вас. Без докладчика-то начать никак нельзя, сами понимаете. Хе-хе-хе!
На Зигфрида больно было смотреть. За эти секунды он словно состарился на десять лет.
— Страшно сожалею, Уилф! Я…
— Да нет, мистер Фарнон, извиняться вам ни к чему. Такому-то занятому человеку! Вас ведь на части рвут. Одна нога здесь, другая там. Как тут не опоздать иной раз? — Голос Уилфа загремел еще громче. — Мы же знаем, вы ведь не перед телевизором рассиживаетесь, хе-хе-хе!
У Зигфрида выпучились глаза.
— Да, Уилф, да, конечно… разумеется. Ха-ха-ха! Какой там телевизор! Ха-ха-ха! — Смех с трудом вырывался из перекошенного рта. — Я уже совсем собрался. Буду через несколько минут.
Мой партнер швырнул трубку на рычаг и катапультировал из кресла.
— Уезжаю, Джеймс. Увидимся утром.
Он кинулся к двери, и во мне взыграло недостойное чувство.
— Зигфрид! — окликнул я.
Он остановился на пороге и посмотрел на меня диким взглядом. Я погрозил ему пальцем и ощутил, как губы складываются в ехидную усмешку.
— Вы же забыли, так?
33
Зигфрид, выскочив из аптеки, ухватил меня за руку. Вид у него был затравленный.
— Джеймс! — вскричал он. — Колему понадобилась еще одна собака! Он вам говорил?
— Совершенно верно. Сказал, что собирается обсудить с вами. По-видимому, собака эта у него уже довольно давно. Он оставил ее у матери, а теперь думает привезти в Дарроуби. По-моему, пусть.
Мой партнер выставил подбородок.
— Нет, не пусть. Он начал с барсука и собаки, теперь у него два барсука и собака, и вот он хочет держать в этой квартирке двух барсуков и двух собак! Короче говоря, я ему ответил «нет».
— Мне кажется, вы слишком жестокосердны, Зигфрид. Он, наверное, чувствует себя одиноким, и его животные заменяют ему общество.
Зигфрид тяжело вздохнул.
— Разумеется, он ссылается именно на это, но ему только дай палец! Если мы сейчас уступим, помяните мое слово, он устроит наверху чертов зверинец!
— Ну послушайте! — Я засмеялся. — Вы преувеличиваете. Этого можно не опасаться. Малый он отличный, вы же знаете, и прекрасный помощник. Мне кажется, нам следует поспособствовать тому, чтобы он почувствовал себя здесь совсем как дома, а с его стороны только естественно скучать без второй собаки.
Мой партнер снова тяжело задышал, сверля меня взглядом.
— Я и не сомневался, что вы это скажете. Вас легко склонить на уступки. Но я знаю, что прав, и ничего подобного не потерплю. Это мое последнее слово! — Он сунул в карман две бутылки кальция и удалился со свирепым видом.
Колем снова и снова взывал ко мне, и его просьба казалась вполне обоснованной, однако Зигфрид уперся, ничего не желая слушать.
Когда за кружкой пива в «Гуртовщиках» я опять вернулся к этому вопросу, он побагровел, но дослушал до конца.
— Мне бы хотелось, чтобы вы изменили свое решение, — сказал я. — Не вижу, что страшного, если Колем обзаведется второй собакой. От двух собак хлопот немногим больше, чем от одной. Работает он прекрасно, и его следует поощрить. В вас говорит предубеждение, но никаких оснований для опасений нет.
— Никаких, вот как? — Фарнон поперхнулся пивом и поставил кружку. — Я придерживаюсь иного
