Но мне необходимо было поговорить с кем-нибудь, и я выбрал отца.
— У вашей собаки чесотка, — гаркнул я прямо в ухо. На миг его глаза скосились на меня, но тут из телевизора донесся визг тормозов, треск автоматной очереди, и они мгновенно вперились в экран.
Я протянул ему два пакета противочесоточного состава с активированной серой. В продаже уже появились более совершенные средства против кожных паразитов, но мой любимый «Состав номер три», как мы его называли, всегда давал отличные результаты, и я хранил ему незыблемую верность.
— Точно выполняйте указания на пакете! — проревел я. — Хорошенько вымойте его завтра. Промойте каждую складку кожи, каждый уголок тела. Через неделю повторите, а я тогда заеду посмотрю его.
Мистер Берз кивнул, обратив на меня остекленевшие глаза. Что оставалось делать? Я положил пакеты на сервант и ушел, сам отперев входную дверь.
Выйдя на темную улицу, я прислонился к машине. В ветеринарной практике чего только не насмотришься, и все-таки очень странно! Ни единого слова за все время, которое я там пробыл. И почему, допустив, чтобы собака дошла до подобного состояния — а для этого потребовалась не одна неделя, — они вдруг решили вызвать ветеринара вечером в субботу? Ну да в жизни всякое случается. Я сел в машину и поехал дальше.
Больной теленок принадлежал мистеру Фарроу, чья ферма находилась в двух милях от Дарроуби. Фермер на скотном дворе настилал солому для молоденьких телочек. Увидев меня, он бросил вилы и широко расставил руки.
— А, мистер Хэрриот! — произнес он радостно. — Ну, ну, ну!
Слова он произносил неторопливо, с уважением, и радостная улыбка преобразила его лицо.
— Вы уж извините, что я вас в субботу побеспокоил, но до чего же приятно повидать вас! Времени-то сколько утекло!
Мимо прошел его дюжий сын с мешком муки на спине и помахал мне, улыбаясь во весь рот.
Я направился было к теленку, но мистер Фарроу задержал меня.
— Нет-нет-нет! Зайдите-ка в дом, поздоровайтесь с хозяйкой!
И он втащил меня на кухню с восторженным воплем:
— Эдит! Эдит! К нам приехал мистер Хэрриот!
Миссис Фарроу, женщина очень застенчивая, поднялась навстречу с ласковой улыбкой.
— Давненько мы вас не видели, мистер Хэрриот. Добро пожаловать. Сейчас я чайник поставлю. Вы ведь выпьете чашечку, когда кончите?
— Большое спасибо, не откажусь.
Я вышел во двор, по лицу хлестнул холодный ветер, но мне было тепло от такого приема. Обычная приветливость Фарроу после краткого знакомства с семейством Берзов обрела какое-то особое значение.
Разительно отличались они и отношением к своим животным. У теленка началась бронхопневмония. И пока я делал ему инъекцию, фермер с сыном уже, не дожидаясь моих рекомендаций, продевали бечевку в углы мешка, и я еще не успел выйти из телятника, как грудь малыша была тепло укутана.
— Отлично! — сказал я. — Все так полагаются на сульфамиды и антибиотики, что часто забывают, насколько важен заботливый уход.
Вернувшись к себе, я посмотрел на соскоб под микроскопом, и в окуляре возникли мерзкие крохотные Sarcoptes scabei — мохноногие клещи, которые беспощадно внедрялись в кожу этого симпатичного пса, превращая его жизнь в пытку. Но уж лучше они, чем жуткие сигароподобные демодициды, которые обрекали на смерть столько собак.
Демодикоз, железница, часто не поддавался излечению, однако саркоптоз, зудневую чесотку, замучившую Лабрадора, мой надежный «Состав номер три» несомненно излечит, хотя случай и очень запущенный. Но вот вымоют ли его эти Берзы как следует? В субботу и воскресенье меня грызли сомнения. А что, если они вообще не захотят затрудняться? Заботливость, которой Фарроу окружили больного теленка, почему-то особенно обостряла мою тревогу.
Утром в понедельник я не выдержал и позвонил в дверь дома номер десять по Айви-стрит.
— Доброе утро, миссис Берз, — сказал я бодро. — Меня вызвали по соседству, и я решил еще разок взглянуть на вашу собаку.
— А… ну… — Она словно бы растерялась, и я, не дожидаясь приглашения, проскользнул мимо нее в дом.
Черный Лабрадор все так же лежал в корзине, а два белых моих пакета все так же покоились на серванте, где я их оставил.
— Дел было невпроворот, — пробурчала миссис Берз. — Вот сегодня вечером и вымоем.
Я взглянул на пса. Глянцевая шерсть черных лабрадоров, на мой взгляд, обладает какой-то особой красотой, и этот бедняга выглядел просто святотатственно. При свете дня пораженная кожа производила особенно тягостное впечатление, а задние ноги все время конвульсивно подергивались в ответ на непрерывный зуд.
— Как вы его зовете? — спросил я.
— Черныш.
Я нагнулся и погладил пса по голове.
— Бедный Черныш! На тебя же страшно глядеть!
Хвост застучал о подстилку, руку мне лизнул теплый язык, и я принял решение, неожиданное даже для себя.
— Миссис Берз, дайте, пожалуйста, ведро теплой воды. Для первого раза вымою его сам. Это не займет и пяти минут. Пошли-ка, приятель!
Черныш послушно затрусил за мной в огород, где среди зарослей бурьяна торчало несколько унылых стеблей брюссельской капусты. Я высыпал содержимое пакета в ведро, быстро размешал и приготовился приступить к делу, испытывая иррациональную потребность поскорее добраться до этих подлых клещей. Испытывал я и некоторую неловкость, потому что никогда еще у клиентов ничем подобным не занимался. Но тут же решил: к черту предрассудки, и со свирепой радостью принялся лить густую жижу на шерсть Черныша.
Я втирал ее в кожу, забирался в самые глубокие складки под бедрами и локтями, а пес глядел счастливыми глазами и помахивал хвостом. Собаки, как мне известно по опыту, терпеть не могут, чтобы их мыли, но, казалось, что Лабрадор радуется, что ему оказывают хотя бы такое внимание. Он просто наслаждался этой процедурой.
Продолжая трудиться, я заметил, что из-за забора кто-то изучает нас. Я посмотрел туда, и мне приветливо кивнул какой-то старичок.
— Доброе утро. Вы не ветеринар будете?
— Совершенно верно.
Он надул щеки.
— Работы у вас, видно, с головой: это сколько же времени требуется, чтобы всех собак перемыть!
Я улыбнулся его представлениям о занятиях ветеринара.
— Да, дела хватает.
Под его внимательным взглядом я кончил мытье и принялся энергично вытирать пса, упиваясь тем, что нанес первый удар по этим микроскопическим чудовищам.
— А пес-то хорош! — заметил старичок.
— Очень.
— Эти тут (он понизил голос до заговорщического шепота) совсем о нем не заботятся. До чего довели собаку!
Я промолчал. Но плачевный вид полулысого Черныша — эдакое собачье пугало! — говорил сам за себя.
— А вылечить-то его можно?
— Думаю, да. Но для этого его следует регулярно мыть моим составом. Каждую неделю, пока совсем не выздоровеет.
— Продолжать, значит, через неделю надо?
