– Наконец-то мы можем поговорить без помех.
– О чем, мама?
– Ты прекрасно понимаешь о чем, как понимаешь и то, зачем я приехала к тебе.
– Я рад, что ты приехала. Ты так редко посещаешь замок, и уже очень давно мы с тобой не ужинали вместе. Сядь у камина. – Очевидно, он придвинул матери кресло ближе к огню. – Так тебе удобно?
Судя по всему, герцогиня села спиной ко мне, а ее сын сел лицом к ней – и к моему укрытию. Сердце мое тревожно забилось.
– Хочешь вина, мама?
– Нет, спасибо. Не пытайся оттянуть разговор, Гарри.
– Я просто забочусь о твоем удобстве.
– Можешь забыть о моем удобстве, особенно после того, как сегодня привез ко мне ту особу.
– Ты имеешь в виду леди Хит?
– Конечно. Кого же еще? Зачем ты привез ее ко мне?
– Потому что до вечера не было обратного поезда в Лондон, а в поздний час леди нельзя путешествовать одной. Оставаться же здесь было бы неразумно, учитывая сложившиеся обстоятельства.
– Когда она приехала?
– Утром. Мы пообедали, а затем я злоупотребил твоим гостеприимством.
– Не могу сказать, что рада ей, как, впрочем, и большинству твоих знакомых.
– Прискорбно слышать, но спасибо за то, что ты это скрыла, по крайней мере, от нее. Ты радушно приняла ее, мама, и я очень тебе благодарен.
– А что мне оставалось делать? Неучтиво отказывать кому-либо в убежище. Но утром она уедет?
– Как можно раньше. Ей важно успеть домой до возвращения мужа из Девона.
– Поскольку на сегодняшнюю ночь я предоставила ей приют, могу я спросить, зачем она приехала?
Помолчав с секунду, герцог ответил:
– У нее неприятности.
– И видимо, они связаны с тобой? – Помолчав немного, герцогиня продолжила: – Гарри, я никогда не вмешивалась в твои дела, хотя не всегда их одобряла, но не считаешь ли ты, что сейчас лучше довериться мне?
– Мне не хочется беспокоить тебя.
– Я уже обеспокоена! Неужели ты вообразил, будто я не знаю, что происходит за стенами Вдовьего дома? Трудно ожидать, что мужчина твоего возраста будет жить монахом, но почему, о почему ты всегда выбираешь не тех женщин?
– Возможно, потому, что мне еще не встретилась та, которая нужна, – ответил он.
– Тебе давно уже пора остепениться. Неужели ты ни разу об этом не думал?
– Думал, и очень часто. Иначе бы уже давно заключил «пристойный» брак и произвел на свет несчастного потомка, чтобы он взвалил на свои плечи это бремя.
– Бремя! Неужели ты считаешь свое наследство бременем?!
– Боюсь, что так, мама. Возможно, не в наше время, но для будущих поколений поместье станет бременем, если только мой сын или его сыновья не изобретут какой-то новый способ содержать его.
– И потому ты утешаешься с женщинами вроде леди Хит?
– Не осуждай ее. С таким стариком, как Юстас, ее жизнь – сущий ад.
– Она добровольно вышла замуж за его титул. Или за его деньги. А теперь, судя по всему, она боится, что лишится и того и другого.
– Этого не произойдет. Юстас ни за что не допустит, чтобы его считали рогоносцем. По крайней мере, публично. Но как вышло, что мы обсуждаем Хитов? Мне казалось, ты озабочена моей женитьбой!
– Тебе непременно нужно жениться! Что произойдет с Фэрмайлом, если ты умрешь холостяком? Кто унаследует его?
– Наверное, Пенелопа, бедное дитя.
– Никогда! Уж не хочешь ли ты сказать, что завещал замок незаконнорожденному ребенку? Если так, твои кузены оспорят завещание и будут правы.
– Ты не можешь ни смотреть на нее, ни слышать ее голос, да, мама? – медленно спросил герцог.
– Прошу тебя… я не хочу говорить о ней.
– А может, ты хотела бы, чтобы я поступил как другие – повернулся спиной к ребенку, рожденному вне брака? – Он резко отодвинул стул и сердито продолжил: – В жилах Пенелопы течет наша кровь, что бессмысленно отрицать! А сейчас давай сменим тему. Я предпочитаю обсуждать не бедную Пенелопу, а бедную Джозефину.
– Ничего себе – бедную! Она богатая, бессовестная эгоистка. Ее муж по возрасту годится ей в отцы, и все же она стала его женой! Бедный глупец, и чем она его вознаградила? Надеюсь, ты не воображаешь, будто ты ее первый любовник? Или последний?
