растерял все навыки. И возможно я не могу сосредоточится из-за того, что мой ум смятен одной думой.
- Какой же, дорогой Робер?
- В путешествии, монсеньор. Мне пришла мысль прервать свое вдовство.
- Ох, Рошфор! - кардинал кисло улыбнулся, - Вы же знаете, дорогой. Что женщина может сильно помешать вашему наисложнейшему делу? Неужели вы обрели какую-то привязанность?
- Ваша Светлость! Я не обрел привязанности, ибо все мои помыслы о службе королю и вам. Но я не давал обеты. Поэтому близость с женщиной не считаю зазорным. И чтобы не искать дам, которые могут и наградить постыдной болезнью и завлечь в сети ужаса, я хотел бы вступить в законный брак с женщиной, которая сможет быть моим единомышленником.
- Кто же это ваша избранница, мой милый друг?
- Я, Ваша Светлость, предвижу в какую нужду может впасть вдова герцога Лианкура. Если ей не оказывать денежную поддержку. Я желал бы, после окончания траура разумеется, предложить сей достойной даме свою руку и доброе расположение.
Ришелье с большим интересом посмотрел на Рошфора, как-будто видел его впервые или увидел в нем то, о чем даже не предполагал.
- А у вас отменный вкус, маркиз! - задумчиво протянул он, - Но я смею вас, мой драгоценный друг, огорчить, ибо на вдову Лианкура у меня совсем иные планы. Думаю. Что вскорости ей предстоит покинуть навсегда Францию.
- Тогда прошу прощения, Ваше Высокопреосвященство.
- Пустое, Рошфор. Герцогиня Лианкур дама интересная… Но я хотел спросить у вас… Как милорду Сомерсету живется в Бастилии? Он уже оправился от своих ран?…
Мари-Мадлен приехала в Рюэль. Кардинал с нежностью пожурил племянницу за то, что она за своими хлопотами и трудами совсем забыла о своем дяди, которому пришлось играть в шахматы с Рошфором.
- Что же плохого из этого, мой любезный дядя? - удивилась герцогиня д'Эгийон.
- Он поддается! Сдал мне все свое шахматное войско! А я желал бы интриги и упорства.
- Разве милому дяде мало дворцовых интриг? - нежно попеняла племянница кардиналу, - Господин Главный никак не успокоится в своих происках! Вот вам и пожалуйте, живые шахматы.
- Да, моё сокровище, - улыбнулся Ришелье, - но в отличие от живых интриг шахматные меня успокаивают.
Мари-Мадлен поправила наброшенный на больную правую руку кардинала плащ.
- Мой дорогой Арман! - нежно прошептала она. - Я сегодня имела беседу с вдовой герцога Лианкура.
Тут племянница замолчала. А кардинал, закусив губу, чтобы не рассмеяться, смотрел на пламя камина.
- Так вот, дядюшка, - продолжала герцогиня д'Эгийон, - Она просила меня, в благоприятный для вашего здоровья момент, передать, что она нижайше просит вашего позволения отбыть с детьми на свою родину.
Кардинал чуть не подскочил в кресле от подобной новости.
- Это невыносимо! - резко сказал он, что трепетная племянница вздрогнула, - Маленькая герцогиня вечно пытается своевольничать!
- Но, дядюшка, - начала было Мари-Мадлен.
- Сокровище мое! - ласково прервал ее Ришелье, - Я самолично поговорю со своевольной вдовой Лианкура. Она покинет Францию, но не в Жечь Посполиту уедет!
4.4. 'Семейное' Рождество
Мой вздох моя услада
Мой труд моя награда
Оплот мой плоть моя
С тобою снова я.
C 1637 года королевский дом и родственники кардинала справляли праздник Рождества Христова. Не смотря на войну и прочие неприятности. Этот год не являлся исключением.
Ришелье соблюдал строго положенный предпраздничный пост. Король же, измученный очередной размолвкой с Сен-Маром, позволил себе отойти от традиционной предписанной кухни, но только в узком кругу. Ибо для своего строго министра он старался создать атмосферу благочестия.
В этот вечер Ришелье вынужден был поужинать и не только салатом. А еще он принял, как лекарство, несколько ложек неподслащенного какао, которое прописал ему Ситуа для поддержания бодрости. Раньше министр пробывал для этих целей и кофе, но потом Ла Менардье отследил, что после принятия кофе у кардинала начинается головная боль, поэтому от кофе отказались.
Итак, после церемонии подготовки к празднику, вся челядь отправилась спать за исключением ночного секретаря, аптекаря и мэтра Шико, который сегодня, по графику, обязан был провести ночь в покоях Его Высокопреосвященства. По окончанию процедур лекарь сел в кресло возле кровати премьер-министра и поскольку тот ничего не диктовал секретарю и не читал никакие документы, Шико развлекал кардинала рассказами об аптекарских обычаях.
В первом часу ночи кардинал встал с постели.
- Мэтр. - очень тихо, чтобы не разбудить спящих секретаря и аптекаря, сказал Ришелье медику, - я желаю вместе с вами совершить одну поездку. Ваша задача сейчас сделать все достаточно тихо и привлечь по возможности как можно меньше людей. Сейчас вам необходимо спустится в каретный двор и попросить Ла Мота найти кучера черного экипажа. Он поймет в чем дело. Экипаж пусть ждет возле северной калитки! Вы же быстро вернетесь сюда. Ибо я не хочу будить камердинера, а мне надобно укутаться потеплее, что бы не застудиться.
- Но… Ваше Высокопреосвященство! - начал было Шико и сразу смолк под красноречивым взглядом Ришелье…
Дети уснули поздно. Давид очень долго капризничал и не хотел засыпать. Ядвига начала опасаться, что у ребенка что-нибудь болит. Она осмотрела его горло. Пощупала пульс. Понадавливала на козелки ушек. Ей показалось, что никаких реакций и болей у малыша не было. Наконец малыш раззевался и позволил отнести Хасинте себя в детскую.
Вдовствующая герцогиня Лианкур присела на стул в прихожей. Тут никого не было и она хотела собраться с мыслями.
Дом был практически не охраняем. Всех слуг Ядвига отпустила встречать праздник дома. С ней оставались лишь Хасинта, Жильберта да Али. Хасинте и Али просто некуда было идти, а Жильберта считала, что хоть кто-то должен помочь хозяйке в приготовлении пищи, да и в прочих домашних мелочах. Месяц назад Ядвига отпустила и повара и кухарку и теперь стряпней по мере незагруженности занимались все женщины дома. Сама герцогиня не являлась исключением.
Сидя на стуле и размышляя о том, что же завтра устроить веселое для детей, полячка также подумала, что неплохо запереть дверь на ключ и для вящей безопасности наложить засов. Вспомнив, что ключ висит аж в гостинной она со стоном поднялась и держась за сорванную Давидом поясницу, сегодня целый день
