Внутри Лидии Альбертовны даже возникла прохладная область напряжённого ожидания, между прочим, отдающаяся в недолеченном ухе.
Впрочем, честно говоря, она не слишком обращала на неё внимание.
Старалась не обращать.
Лидии Альбертовне казалось, что она – маленькая девочка, взяв за руку, её ведут по тёмным коридорам, в их углах она видит непонятные и непостижимые вещи, о существовании коих до сего момента не знала, не подозревала даже. Информация сыпалась снегопадом, 'я подумаю об этом завтра', говорила себе маленькая девочка с кукольной мордашкой, поскольку любые размышления мешают путешествиям и приключениям, снижая скорость перемещения.
Я подумаю об этом завтра, точнее, никогда, потому что следует жить лишь сегодняшним днём, счастья никогда не бывает много, кажется, мы все обречены, обречены, да…
И вот она кивает невидимой собеседнице, живущей в лабиринтах мозга, смотрит на скрюченные параличом руки деревьев, безуспешно пытающихся ловить снежинки. Она кивает невидимой стеклянной фигурке, сидящей в её голове, и вот уже снег, осевший на её шапку, слетает, разлетается в разные стороны, точно в замедленной съёмке, ну почти что кино.
Тарковский.
Только теперь с какого-то там раза она поняла игру Данилы с двойниками, в двойников. Он постоянно настаивал, что нынешний февраль отмечен эскалацией образов Джорджа Буша-младшего, встретить которого можно буквально на каждом углу.
– Вот, смотри, – говорил Данила, указывая на опрятного старичка, сидящего в углу вагона метро, с глазками-кнопочками и аккуратными морщинками на лбу. – Вылитый же Джордж Буш.
И она сначала не понимала, но потом приняла правила этой игры, постепенно втянулась, и понимание настигло позже, постфактум: действительно Буш, смотри-ка, похож.
– Интересно, а что он тут делает? – подзуживал её Данила.
ЛОЛИТА
И они выходили из метро, шли дальше через белую пустыню, придавленную ночной мглой, сияющую возле ног. Набережная казалась пустынной: ни людей, ни машин, только облачка пара, вырывающегося при дыхании. За чугунной решёткой поблескивал пористый лёд замершей реки. Она торопилась домой, потому что возле кинотеатра 'Родина', куда зашли с Данилой погреться и поиграть в автоматы, столкнулись с
Артёмом.
Сначала Лидия Альбертовна решила: продолжается игра в двойников, но чуткое материнское сердце ошибиться не позволило, она слишком хорошо знала эту чуть прыгающую, пружинистую походку, это пальто и связанную ею в долгие рабочие часы шапочку. Артём очень хотел походить в ней на бас-гитариста группы 'Ю-ту', показывал фотографии, отрастил похожую бородку…
Разумеется, это он, и никто другой. Хотела было выйти, повернулась, но Артём увидел Данилу, шумно удивился (облачко пара вырвалось из раскрытого рта с ровными, красивыми зубами), перевёл глаза на мать, поймал мгновенное замешательство ('А мы вот тут случайно встретились'. – 'Ага, понятно, а мы тут плюшками балуемся', – подмигнул своими проницательными глазами), но сдержал иронию, воспитанный вообще-то мальчик.
– А я думал, вы в кино собрались…
– А что идёт? – поддержала Лидия Альбертовна светскую беседу, лишний раз подчеркнув, что ни о каком кино речи не шло, случайно встретились, да.
– Разве вы не знаете? 'Лолита' с Айронсом и кровавым пузырём, который выдувает Куилти в предсмертное мгновенье.
– 'Лолита'? А что это? Кажется, я слышала что-то об этом фильме.
– Ну, мама, конечно, слышала, это же известный роман про то, как один чувак, западающий на маленьких девочек, женился на одной противной тётке, чтобы поближе подобраться к её маленькой дочке.
– Да-да, что-то такое говорили по телевизору, в 'Тихом доме' кажется. Сергей Шолохов – такой душка.
– Есть в нём что-то такое, голубоватое, – зло вставил Данила, и
Лидия Альбертовна вдруг увидела, насколько он растерян и обескуражен неожиданной этой встречей.
Поэтому побыстрее распрощались, обычно вялый Артём не проявил особого интереса, пошёл куда-то по своим делам (и чего его занесло в этот пустой кинотеатр, возле маминой работы?!), а они побежали к метро. Лидии Альбертовне не терпелось поскорее попасть домой, уют привычной обстановки поможет ей развеять эту нечаянную неловкость.
Значит, в метро видели очередного Буша-младшего потом, бегом-бегом к дому, запыхавшись, она стала рассказывать про свою собаку-вегетарианку, конечно, неожиданно, неловко.
– Когда я думаю о ней, то никогда не могу вспомнить её преданного лица…
– Морды, – поправил её Данила. До дома осталось – рукой подать.
– Да я про другое, как у неё в глазах отражаются движения желаний, заложником которых она, невинная, является. Понимаешь, Данила, о чём я?
– Пока нет.
– Я же понимаю, что у неё нет ни одной мысли, она представляет из себя такую живую, подвижную машину, производящую желания. Понимаешь?
Я сбивчиво объясняю, да?
– Типа того. Но твоя собака – вегетарианка. Разве отказ от мяса это не есть её сознательный выбор?
Перед подъездной дверью они остановились, Данила не стал заходить внутрь, повернулся и побежал к остановке.
Прежде чем подняться в квартиру, Лидия Альбертовна некоторое время стояла возле вонючего лифта. Приходила в себя.
Под расплавленным желтком тусклой лампочки, качество которой не позволяло покуситься на неё даже самым лихим и жадным людям.
РАЗЛУКА
На следующий день Данила пропал.
То есть не пришёл, как обычно, к концу рабочего дня, не позвонил вечером, не предупредил.
Не дал знать.
Лидия Альбертовна поняла, что не знает, где его искать, что даже телефона не знает.
Возникло свободное время.
Никогда раньше не задумывалась, откуда свободное время берётся, куда исчезает, бездумно шуршала по хозяйству, всегда казалась загруженной по горло: домохозяйка и мать семейства.
А тут целая воздушная подушка.
Пришлось пораньше вернуться домой.
Затеяла стряпню.
Избывала энергию, взбивая тесто.
Рядом тёрся и плотоядно мурлыкал Мурад Маратович.
Как-то отстранённо взглянула на мужа: интересно, а чем же он все эти дни напролёт занимается?
Ведь ни для кого не секрет, что уже давно ничего не сочиняет.
После того, как закончил ораторию про Чернобыль.
