денег
”.- “Муж? ” – “Приятель мужа ”.
Я плохо вникал.
“У мужа все круче было. Сейчас расскажу… Ну а потом ему показалось мало быть… этим… менеджером, решил сам стать художником, а сам никогда даже кисточки в руках не держал… ” – О приятеле. Я понимал.
“Нанял студентов из художественного, дал им краски, сам на холсте размечал, что и где изобразить, а они ему красили.
Горбачев, Ленин, Кремль, шестеренки, будильники, винтики, гайки, русалки на ветвях, муравьи всякие, бабочки, все что хочешь, цветочки, паучков особенно много было… С других картинок срисовывали. Или просто проектором наводили на холст какой-нибудь слайд – и понеслась! Такой суперкитч невероятный. Ужасно. Я видела. А он еще сам подправлял потом, своей рукой. Нарочно уродовал, залеплял, портил, пачкал, загаживал, я видела эти шедевры… И ставил подпись размашистую. И знаешь, что он сделал? Он умудрился издать каталог всей этой гадости, отправить ее всю целиком в Германию, сам туда съездил, как великий художник наших дней, да еще двух рабов с собой прихватил, которые ему прямо на месте что-то там изображали, устроил выставку и всю мазню продал оптом. Вот так. Ты меня слушаешь? ”
Нет. То есть да. Да, слушаю (слушал). Продал оптом. Как раз был пик интереса к нашей стране. Арт- бизнес. В своей первобытной формации. Все тогда так и начиналось – примерно.
“ Он и совратил моего Ленечку ”. Мужа. Ага. Заметив, что я оживился, сочла нужным добавить: “ В переносном, конечно, значении ”.
История с ее Леонидом оказалась, и верно, невероятной. С первых же слов.
Я попросил помедлить с рассказом, нашел в себе силы встать и пошлепал босиком по холодному полу в сторону стола. У нас была не допита мадера из майорских заначек.
По правде говоря, я не ожидал, что во мне что-нибудь екнет сегодня – еще. Но, когда возвращался к Юлии (от стола) с емкостью вожделенного напитка, екнуло, екнуло характерно – ибо умудрился взглянуть на нее, на Юлию
(который уже, получается, раз в эту ночь?), новым опять-таки взглядом. И себе удивился приблизительно так:
“Йой, – подумал, – йой-йой ”.- Кошка египетская.
Она поставила стаканофужер на колено, так что он возвышался теперь на уровне ее подбородка. Стаканофужеру по физике надлежало упасть, но не падал, держался. Она продолжала. А я лег, скривив шею, как прежде. И слушал.
Итак – он – бывший ботаник – по наущению своего московского приятеля – решил – стать – скульптором. -
Скульптором – sic!
Многоопытный московский приятель взялся через кого-то в
Германии организовать там у них и продать (что главное: успешно продать!.. всю, целиком!) большую выставку работ из бронзы. Безумные деньги. Слишком безумные деньги! И лежат под ногами – почти. Он, разумеется, знал, многоопытный московский приятель, механизм безвозвратного вывоза, однако по бумагам возвратный – хоть костей динозавра! – чего бы то ни было! – был бы только объект.
Была бы выставка только – любых работ. Из бронзы. И новое имя. Своего человека. И он убедил своего человека – Леню, бывшего ботаника, бывшего Юлиного мужа, – сделаться скульптором.
С фужером на голом колене. (Стаканом.)
А как?
Элементарно. (Отбросив подушку и увлеченно.) 1) Необходима собственно бронза (в то время у нас довольно дешевая).
Обыкновенный лом – для литья. Водопроводные краны, сочленения, переходники, их делали тогда из латуни и бронзы. (“Я еще, дура, сама с ним ходила, покупала у водопроводчиков на Сенной… ” – “Вот как? так ты тоже сенная?”) 2) Необходим воск – для болванок. 3) Необходимо с помощью папье-маше снять маски не важно с чего, хочешь – с гипсовых пионеров…
Вместо “ зачем? ” я спросил: “ Яблоко хочешь? ” – “ Да ”.
Захрустев: 4) Арендовать какую-то центрифугу. Этакая печь, страшно дорого стоит – для плавки. Их будто бы в городе две (из доступных)… 5)… 6)…
“А что должно получиться?” – “Что получится, то и должно.
И чем аляповатее, тем лучше. Нечто концептуальное. С ярко выраженными дефектами. Как бы литье слабоумного ”.
Я представил.
“ Второе дыхание бронзы ””.- Юлия выпила половину.
Тщетно пыталась она Леню вразумить. Он увлекся безумной идеей. Залезал все дальше в долги. Скупал у водопроводчиков бронзу. “ И таскал ее домой, представляешь? Продал мою шубу, в апреле, за копейки. Ему нужны были деньги на центрифугу. Он торопился…” – “И ты разрешила? ” – “А что я могла поделать? Я же говорю, у него поехала крыша ”.
Бедная Юлия! “Понимаешь, он всех убеждал, что он скульптор. Гениальный скульптор. В конце концов убедил в этом себя. Он был уверен, что создаст нечто необыкновенное – как только представится возможность ”.
Но до центрифуги дело не дошло. Леня вышел на некую общественную организацию. Показал заинтересованным членам правления фотографии якобы своих работ и, к сожалению (не к моему), не был своевременно уличен в подлоге.
Ни много ни мало ему заказали большой бронзовый бюст – требовалось увековечить память некоего авторитета. И он согласился увековечить! И получил деньги, крупные деньги – аванс и на расходы!
Потом поехал в Москву за технологическими инструкциями к своему многоопытному приятелю и, не застав его дома, отправился – куда бы я думал? – да на ипподром, где и проиграл все до последней копейки, поставив не на ту лошадь. Чужие деньги.
“Невероятно. Как же ты жила с таким, Юлия?” – “Сама не знаю. Я ведь тоже немножечко авантюристка, но все-таки не до такой степени. Слушай, что дальше ”.- Ставит на пол фужеростакан, потянулась через меня бросить в пепельницу огрызок, я поймал ее рукой за плечо, попытался обнять
(чтобы спасти равновесие), но она легко увернулась, стремительно выпрямившись, – ей закончить хотелось историю.
“И вот приходят. За долгом. Долмат, казначей и еще трое амбалов. То, что Долмат и казначей, я потом узнала. Помню, меня поразило ужасно, что Долмат был с тростью и в тройке, а казначей в задрипанном джемпере с нарукавниками, какие-то такие киношные оба… Ленька, конечно, струсил, оправдываться стал. Казначей с амбалами его на кухню увели, “ поговорить ”. Я стою у окна… ”
“ Ты красивая, Ю.”
“ Я стою у окна, – повторила Юлия, Ю.- Долмат в кресле сидит, на меня смотрит, как ты… внимательно… и спрашивает: “Вы жена Леонида? ” Я говорю: “Да ”. Он: “Я вам сочувствую ”. Ну что ж, пусть сочувствует. Молчим. Он:
“Меня зовут Долмат. (Вот когда.) Ваш муж нас не представил. А как ваше имя?” Говорю: “ Юлия”. Он: “Вы не бойтесь, Юлия, мы люди интеллигентные ”. Тут возвращаются все пятеро – казначей, три амбала и мой, вроде живой, но очень расстроенный. Казначей говорит: “Для начала опишем все, что есть ”,- и смотрит на мебель. А на подоконнике лежала колода карт Ленькина. “Так вы, значит, игрок, милейший? – говорит Долмат, поднимаясь. Подходит к окну, берет колоду и неторопливо тасует. – Предлагаю игру. Вы тащите карту. Если красная масть, я беру на себя весь ваш долг и еще плачу вам от себя половину. Если черная – Юлия будет моей ”.- “ Это как так? ” – спрашиваю, а больше и сказать ничего не могу. Обалдела. Казначей: “Опомнитесь,
Долмат Фомич, вы с ума сошли, не делайте этого! ” И тут
Ленечка мой: “Я согласен, – говорит, – иг раем! ” – А мне: “Будь спокойна, я выиграю! ” Ну, я вышла из комнаты. Через несколько секунд он следом, белый как молоко: “Прости, я проиграл все. Включая тебя!””
Юлия замолчала. Драматизм последних слов произвел на меня неожиданно сильное впечатление, даже
