сглотнул слюну и перевел дух. Амальди заметил, что за спиной он прячет жирную обертку, видно с бутербродом.
– У меня список… магазинов… и фабрика, где производят льняную нить… их почему-то не включили… в расследование.
– Что?! – рявкнул Фрезе. – То есть как – не включили?
– Пусть договорит, – оборвал его Амальди. – Ну и что?
– А еще я, по вашему совету, господин инспектор, пополнил список фирмами, которые в настоящее время не функционируют, – уже более складно продолжал толстяк. – Я имею в виду те, которые свернули свою деятельность.
– Короче, Липучка.
– Ну так вот, я просмотрел данные за последние пять лет и нашел шесть магазинов и фабрику, которых теперь уже нет. Мне удалось добыть их отчетность, и всплыли два имени… два человека, которые приобрели оптовые партии льняной веревки. Первая партия была приобретена три года назад. Вторая в прошлом году, перед самой ликвидацией.
– Имена! Чьи имена? Сотрудников больницы? – задыхаясь, спросил Амальди.
– Нет. Совпадений с вашим списком я не обнаружил.
– Да говори по существу, не то придушу на месте! – заорал Фрезе.
– Да… Однако имена очень странные. Один – Алаке. Второй – Абеокут. Они не просто странные, но и подозрительные, потому что… – Массимо запнулся и глянул на четверых полицейских в форме.
– Давай, не робей, – подбодрил его Фрезе. – Что в них такого подозрительного?
– Ну, алаке – это вождь племени абеокутов… Я слышал эти имена на лекции по антропологии и запомнил. – Парень еще раз покосился на четверку агентов и, как будто извиняясь, добавил: – Чистая случайность.
– Ничего не пойму, – опять вмешался Фрезе. – Кому он нужен, твой вождь? Что ты хочешь нам доказать? Что среди вождей тоже бывают чучельники?
– Продолжай, парень. – Амальди подошел и положил ему руку на плечо.
– Это фальшивые имена, по крайней мере, я думаю, что они фальшивые. Попадись мне одно из них, я бы, может, и внимания не обратил, но оба сразу – это… как бы сказать…
– Липа, – подсказал Амальди.
– Вот именно. Я проверил адрес, по которому доставили товар. Не только нитки, много всего. Дубильные вещества, стерильную паклю, разные консерванты и так далее. И оба адреса совпали… то есть один. Один и тот же адрес для обоих имен. – Он взял со стола листок с адресом.
– Зацепили! Мы его зацепили! – воскликнул Фрезе. – Как бы его ни звали, это он!
– Посмотрите адрес, – сказал Массимо, протягивая Фрезе листок.
– Вилла Каскарино!
– Только номер дома другой, – продолжал толстяк, не обращая внимания на разочарованное лицо Фрезе. – Я посмотрел в справочнике. Это номер дома сторожа виллы Каскарино.
– Садовника, – прошептал Амальди.
– Или его сына! – вновь возбудился Фрезе. – Если у него нет мизинца, ему крышка.
– Едем, быстро! – И Амальди бросился вон из комнаты.
Фрезе проворно обогнал его, а то еще заплутает в архивном лабиринте.
– Две патрульные группы, подбери парней покрепче, – на бегу распорядился Амальди. Сердце его отчаянно билось, наполняясь надеждой. – Остальных на радиосвязь.
– И хрен с ней, с забастовкой! – подхватил Фрезе.
– Постойте! – закричал им вслед Массимо. – Подождите!
Амальди придержал двери лифта.
– Вы сказали, что у преступника нет мизинца?
– Да. И что? – нетерпеливо спросил Фрезе.
– Профессор Авильдсен. У него нет мизинца.
Амальди и Фрезе переглянулись, не видя связи.
– Алаке, абеокуты… я от него слышал эти названия, на его лекции.
– Ты хорошо потрудился, Липучка, а теперь не мешай. Человек, которого мы ищем…
– Так ведь он и есть сын синьоры Каскарино!
XXVIII
Через час после похищения Джудитта очнулась. Ее сильно мутило, и голова была будто налита свинцом. Девушка попыталась встать, но что-то ее удерживало. Она с трудом пошевелила затекшими пальцами и поняла, что ее руки к чему-то прикручены. Тогда она приподняла голову, несмотря на боль, и увидела, что лежит на какой-то доске, причем ноги тоже закреплены намертво. От ужаса она хотела завопить, но рвотный позыв сковал мышцы живота, и противная кислая жидкость едва не задушила ее.
– Ты испачкала блузку, Джудитта, – сказал профессор Авильдсен и вытер ей рот влажной салфеткой. – Не дергайся, это бесполезно. Если будешь кричать, мне придется заткнуть ворохом тряпок твой хорошенький ротик, и ты задохнешься. Ты ведь не хочешь этого, правда?
Джудитта онемела от страха.
– Что же ты не отвечаешь преподавателю, Джудитта? Это невежливо. Не можешь говорить, хотя бы объяснись жестами. Ты не хочешь, чтобы я заткнул тебе рот, не хочешь захлебнуться рвотной массой?
Джудитта закрыла глаза и помотала головой.
– Да, это неприятная смерть. Ты тоже так думаешь?
Джудитта кивнула и заплакала.
Профессор Авильдсен смочил обрубок мизинца ее слезой, поднес его ко рту и пососал.
– Обожаю соленое. Но злоупотреблять нельзя. Ты знаешь, что от соли повышается давление? – Он весело засмеялся.
– Ради бога…
– Ты не ответила на мой вопрос. Ты знаешь, что от соли повышается давление?
Джудитта кивнула.
– Ты способная ученица. Надо провести с тобой дополнительное занятие. Да, ты заслужила это. Что бы ты хотела узнать перед смертью?
У Джудитты вырвался жалобный стон. Профессор Авильдсен нежно погладил ее по щеке.
– Но сначала я должен сделать кое-какие дела. – С этими словами он удалился.
Спокойные, размеренные шаги отдавались в просторном, пропитанном жуткой вонью помещении. Он подошел к зеркалу, протер его от пыли. Его отражение сияло торжествующей улыбкой, как бы говорившей, что путь свободен и никаких препятствий больше не предвидится. Превращение началось. Он взял ножницы и начал состригать бородку. Закончив, подошел к раковине, умылся, намазал лицо пеной для бритья. Тщательно побрился, помассировал чистую, мягкую кожу щек. Совсем детское лицо, с удовлетворением отметил он. Яркие пухлые губы, зеленые глаза, как два живых скарабея, тонкий орлиный нос.
– Тебя можно принять за девушку, – сказал он своему отражению.
И снова направился к Джудитте. Улыбаясь ей, просунул ножницы под ткань блузки и начал резать. Почувствовал жесткость лифчика и усилил нажим. Когда ткань поддалась, замычал от удовольствия.
– Тебе придется чуть-чуть потерпеть холод, Джудитта, – шепнул он ей на ухо, прежде чем положить ножницы.
Он отбросил отрезанный лоскут, обнажив половину ее туловища. Джудитта тихо плакала. У нее была белая, будто присыпанная тальком кожа. Большая мягкая грудь с нежно-розовым соском, освободившись от лифчика, раскрылась, как мясистый цветок. Профессор Авильдсен немного полюбовался ею. Потом ущипнул кожу большим и указательным пальцами и потянул кверху.
