инспектора.
– Смотри вперед и не выступай, – пригрозил ему Фрезе.
Пока машины перебирались через кучи мусора, никто не произнес ни слова. Ближе к окраине города фонари начали редеть, затем дорога погрузилась в кромешную тьму.
В этой тьме воздух салона будто сгустился; казалось, тревогу можно пощупать пальцами.
– Успеем, – подбодрил его Фрезе.
Амальди взглянул на него и вымученно улыбнулся.
– Да.
Потом отвернулся к окошку и стал, не видя, смотреть на темную массу моря под ними.
– А я к нему за консультацией обращался, – произнес Амальди, словно продолжая свои рассуждения вслух. – Он был в перчатках. Я не видел мизинца.
– Кто же мог подумать… – проворно подхватил Фрезе.
– «Разве что ваш охотник удовлетворится тремя свиньями…»
– Что? – не понял Фрезе.
– Он и есть охотник. Он отлично знал, что означают три засушенных листа. И знал, сколько жертв ему еще потребуется. А со мной в кошки-мышки играл… – Амальди поднес руку к глазам, чтобы прогнать видение двух убитых, изуродованных женщин. – Он их назвал свиньями… Для него они свиньи.
– Возьмем, – заверил его Фрезе. – Спасем твою Джудитту.
– Должно быть, в тот день он меня видел вместе с ней. Так что это я показал ему ее… помог сделать выбор.
– Кончай, Джакомо. Сам же говоришь, он все обдумал заранее. Это простое совпадение.
– Совпадение… – пробормотал Амальди, а про себя подумал, что двадцать лет назад полюбил девушку, которой суждено было погибнуть от руки маньяка, и вот теперь история повторяется. Это не совпадение, это виток. Внешний или внутренний. – Выключи сирену, – сказал он водителю.
Тот повиновался, и задняя машина тут же последовала их примеру.
– Сообщи группе прикрытия.
Полицейский передал приказание по рации.
– Может, табельный возьмешь? – спросил Фрезе, кивнув на конфискованное оружие, которое шеф все еще держал в руке.
Амальди, казалось, забыл о пистолете. Он разжал пальцы, и пистолет соскользнул на сиденье. Помощник взял его и сунул в карман на спинке водительского сиденья. Тем временем они въехали на территорию виллы (ворота были сорваны с петель).
– Мы на месте, – сказал Фрезе и хлопнул обоих полицейских по плечам. – Быть начеку.
Дом был окутан тьмой. Его громада нависла над полицейскими, когда те вылезли из машин, стараясь осторожно ступать по гравию. Один из них тронул за локоть Фрезе и кивнул на окно третьего этажа.
Сквозь закрытые ставни пробивался слабый свет.
Фрезе тут же указал на него шефу.
– Вторая группа где? – прошептал тот.
– Подъезжает к воротам.
Амальди наклонил голову и сделал знак двоим полицейским обойти дом сзади и быть на связи. Вместе с остальными он направился к входу. Задерживая дыхание, они поднялись по четырем порфировым ступенькам. Амальди уперся ладонью в деревянную дверь и слегка надавил, опуская ручку. Потом повернулся к стоящему рядом парню и покачал головой. Заперто на ключ. Полицейский сбегал к машине и притащил тяжелый железный таран. Амальди отодвинулся, уступая место второму агенту, который тоже ухватился за таран.
– Как войдем, ты направо, ты налево, – распорядился Фрезе. – Остальные с нами по лестнице. В случае чего стреляйте. Клал я на этого сукина сына. Нам девушку спасти надо. Ясно?
Четверо полицейских кивнули. Те двое, у кого руки были не заняты тараном, вытащили пистолеты.
– Может, все-таки возьмешь, а, Джакомо?
Амальди мотнул головой и поднял руку, чтобы подать сигнал. В ночной тишине было что-то ненатуральное. Взмах руки – и таран со страшным грохотом врубился в дверь, высадив ее с первого удара. Шестеро влетели в холл и осветили его фонариками. Амальди бросился к лестнице, за ним двое с пистолетами; замыкал вереницу, отстав на несколько ступенек, Фрезе.
Амальди ни о чем не думал, когда через две ступеньки бежал по лестнице. Все его мышцы были напряжены до предела. Несколько метров, отделявших его от Джудитты, показались километрами. На втором этаже в ноздри им ударил запах гниющего мяса; Амальди едва не задохнулся.
– Наверх! – закричал он, не останавливаясь.
Плечом он выломал дверь, из-под которой пробивалась полоска света. И тут же бросился ничком на пол. Двое агентов на коленях навели стволы.
Что-то шевельнулось справа от них.
К ним подалась какая-то тень, слабо подсвеченная фонариком. Один из полицейских выстрелил, и сраженная фигура покатилась по полу.
– Не стрелять! – завопил Амальди, вскакивая.
Зрелище, представшее им в свете электрических фонариков, леденило кровь. Большой зал – метров двадцать в длину и около шести в ширину – освещала единственная настольная лампа в глубине помещения. В тусклых лучах этой лампы чуть поблескивала запекшаяся кровь на столешнице.
– Не стрелять, – повторил Амальди; глаза его постепенно привыкали к темноте.
Молодые агенты с отвисшими челюстями озирали тридцать пять поставленных в ряд односпальных кроватей с голыми матрасами. На каждом по одному, по два разместились чучела животных; их стеклянные глаза сверкали, как живые, впитывая свет фонариков. Выстрел полицейского поразил собаку. Амальди посветил на нее и увидел, что в пулевом отверстии торчит клок дымящейся пакли. Серая шерсть тоже была частично опалена. Толстые лапы чучела торчали кверху, пасть была оскалена, и с пола на них таращились мутные зрачки.
– Никого не нашли? – прогудел Фрезе в лестничный пролет.
– Нет, – в один голос отозвались агенты с первого этажа.
Амальди без сил рухнул на кровать.
Ласка с птенцом в зубах – один из шедевров профессора Авильдсена – подпрыгнула, потеряла равновесие и опрокинулась на пол, не выпустив добычу.
Амальди подхватил ее и с яростью швырнул в стену.
От удара шарик цветного стекла, заменявший животному глаз, вылетел и покатился по полу в гробовой тишине, постепенно замедляя движение, подобно механической игрушке, у которой кончается завод.
Амальди встал с кровати, подошел к окну, распахнул его, уперся руками в подоконник, а глазами – в ночь. Вдали нездоровым светом мерцали огни города.
– Где ты? – взвыл он, выплеснув все отчаяние в этом вое.
Снизу, со двора ему отозвалось бесполезное карканье портативных раций.
XXXI
– Последняя лекция, – объявил профессор Авильдсен.
Слезы бесследно испарились, будто не он совсем недавно рыдал безутешно, как ребенок. Взяв скальпель, он проверил остроту лезвия и удивился, не узнав своего отражения в блестящей металлической поверхности. Но двойник тут же вернул ему улыбку, тонкую, как остро отточенное лезвие. Профессор Авильдсен отложил инструмент и сосредоточился на теме лекции, одновременно намечая мягким карандашом линию отреза на шее своей жертвы.
– Ты тоже слышишь Голоса? – прошептал он. – Все мы их слышим. Все до единого. И знаешь, почему?
